Алина – вы дочь известной балерины Луизы Мухаметгалеевой и скрипача Захара Штейнберга. Хотя вы говорили, что случайно решили провериться в хореографическое училище, и все-таки, вам предрешено было попасть в балет?
Родители у меня совсем не хотели, чтобы я была балериной. Может быть, потому что мама знала, какой это труд, и она не хотела, чтобы я пошла в балет. Да, я попала случайно на конкурс в училище: подруга детства пошла туда, и меня заодно проверили тоже. Меня взяли, мама сказала: «Хочешь – иди». На тот момент у меня не было мечты быть балериной. Для меня балетная действительность была нормой, и я пошла из-за того, что отчасти знала, что это такое, возможно, просто из-за того, что не видела какой-то другой жизни в детстве…
Получается, вы знали и сложную сторону балета?
Да, конечно. Я присутствовала на всех маминых репетициях, потому что после уроков, после музыкальной школы меня забирали и приводили в театр. Все спектакли я смотрела за кулисами, сидела на всех репетициях, делала уроки где-то в стороне, но прекрасно видела, какой это труд, насколько мама устает, как с нее 10 потов сходит. Видела мозоли, больные ноги и спину, но все это не помешало мне пойти по ее стопам.
Нередко про таких детей в школах говорят: «А, она своя, ее поддерживают. Учится, потому что известные… И так далее». Как вы справлялись с этой долей ответственности, что мама такая известная личность, и не избежать сравнений и разговоров?
Да, я с этим сталкивалась. От меня требовали в два раза больше, чем от других детей, потому что, действительно, на мне была большая ответственность, и, естественно, говорили, что у меня мама балерина, поэтому я учусь в училище. И с самого детства я чувствовала это давление на себе, для меня было очень важно стать лучше всех, чтобы соответствовать маме и папе.
В одном из интервью вы говорили, что у вас был какой-то переломный момент, когда по вашим словам, сначала не очень обдуманно занимались, а потом взялись за ум и стали лучшей в классе. Какой это был возраст, и с чем связан этот переломный момент?
Так действительно было, потому что в первые годы моей учебы у меня по классике была тройка, но это было, наверное, из-за возраста. Я же была совсем еще ребенком, хотелось играть, не хотелось напрягаться. И от моей лени какой-то детской… Но потом я повзрослела и поняла, как нужно работать. Мама спросила меня: «Ты действительно хочешь танцевать? Если хочешь, то надо серьезно этим заниматься и продолжать это делать всегда». Я подумала и для себя решила, что, да, я хочу добиться чего-то большего, хочу стать лучше. Это был где-то 4-5 класс хореографического училища.
В итоге вы выпустились как одна из лучших учениц, и вас пригласили в главный театр Казани. Какие цели в 18 лет вы ставили себе?
Знаете, глобальных целей не было. Да, я окончила училище, очень хотела танцевать – это на тот момент был главный план. Еще я мечтала о Театре Бориса Эйфмана, и через два года моя мечта осуществилась.
Чем именно привлекал этот театр? Репертуар, хореография Бориса Яковлевича?
Да, меня привлекал драматизм его спектаклей. Мне нравятся спектакли, которые несут в себе какой-то сложный драматический сюжет. Я смотрела на видео его балеты на одном дыхании. Все это мне близко по духу, я люблю больше актерские партии, где надо выстраивать роль и характер.
Расскажите про работу в труппе Бориса Эйфмана. Труппа, которая славится огромными нагрузками. Вы уехали в самом начале карьеры, наверное, было сложно поначалу?
Да, безусловно. Во-первых, я попала в абсолютно другую атмосферу, другой город, даже мир балета я по-другому увидела. Театр Эйфмана – это обособленный свой мир, его артисты абсолютно другие, они проводят в театре 24 часа в сутки… Работать у него очень тяжело, тяжело физически, для меня это был, можно сказать, экзамен на выживание. На тот момент мы пришли в театр вместе с Машей Абашовой, Димой Фишером, и у нас сложилась компания хорошая, мы все очень дружили и как-то проводили время вне театра тоже вместе, в этом плане мне очень повезло, именно с друзьями.
Вы по классике скучали?
Сначала нет, потому что для меня классика была не очень интересна, но в какой-то момент я поняла, что, да, я скучаю по каким-то классическим спектаклям. Отчасти это и подтолкнуло меня уйти из Театра Бориса Эйфмана. Хотя потом меня долго звали обратно на протяжении нескольких лет, но я для себя решила, что останусь в родном городе.
Всегда есть какая-то переломная партия в жизни артиста, которая поднимает его на новый уровень. Какая роль была у вас?
Главная роль в «Лебедином озере». А потом – «Кармен». «Кармен-сюита» – это мой самый любимый спектакль, но, к сожалению, сейчас он не идет в репертуаре театра.
Я знаю, что это одна из лучших ролей вашей мамы.
Да, это так. Я станцевала этот спектакль как раз на ее творческом вечере в честь 50-летия.
Она вам передавала роль из ног в ноги, это так символично…
Когда смотрю какие-то кусочки из этого спектакля, я иногда не могу понять, кто танцует, она или я. У нас очень похожа пластика в танце и манера исполнения. Кто видел маму на сцене в этой партии, тоже замечали сходство.
Алина, вы открыли свою школу хореографии. Каково это – творческому человеку быть директором? Ведь управленческая деятельность – это совсем другая деятельность. Как вы к этому пришли, как с этим справляетесь?
Поначалу было очень тяжело. Идея открытия школы возникла случайно. Я проводила мастер-класс, и ко мне начали подходить люди и говорить: «А вы не преподаете? У вас нет своей школы?». Я решила попробовать сделать что-то свое. Конечно, в плане организационных моментов, составления договоров, каких-то бытовых дел это тяжеловато, но мне это близко по духу, потому что чувствую в себе какую-то жилку руководителя. Пока справляемся.
А если глобально о целях, к чему вы стремитесь со школой?
Конечно, о мечтах не говорят, но хочется сделать это более масштабным проектом, когда дети выступают и добиваются каких-то определенных результатов, они становятся другими людьми. Для меня задача выпускать детей как можно больше на сцену, как можно больше давать разнообразных заданий, начиная от классических вариаций, заканчивая какими-то сценками и даже спектаклями целиком.
У вас занимаются и профессионалы, и любители?
Мы пока берем всех. У каждого своя цель стоит. В хореографическое училище не все хотят поступать, а просто приводят детей для того, чтобы поддержать осанку, чтобы дети были более гибкими, музыкальными.
Вы преподаете сами сейчас?
Да, я преподаю, конечно. Изначально было просто тяжело говорить на протяжении часа. Мы, артисты балета, не привыкли разговаривать, а здесь приходится все время говорить. С каждым уроком я и сама совершенствуюсь, потому что видишь какие-то свои ошибки и начинаешь уже анализировать, чем больше ты преподаешь, тем больше у тебя появляется опыт в этом деле.
Как вы все успеваете?
Я думаю, что многие люди, которые добились в какой-то сфере определенных результатов, никогда не стоят на месте, они все время растут – и в профессии, и в каких-то других сферах деятельности. Мне нравится идти вверх, постоянно стремиться к чему-то новому, ставить перед собой более высокие задачи. Это меня стимулирует на то, чтобы все успевать и правильно распределять время.
Алина, вы верите в судьбу или считаете, что человек свою судьбу создает?
Я, безусловно, верю в судьбу, но примеры разные есть в жизни. Судьба направляет, а в какую сторону идти – это решение самого человека.
Фото Ира Яковлева
