Фестиваль «Дягилев P.S.» завершил Год Петипа в России. Заключительный вечер марафона, в котором приняли участие труппы из Японии и Южной Африки, танцовщики Мэтью Борна и Матса Эка, был посвящен современным именам, работающим с великим классическим наследием. В эти дни Петербург посетил и Анжелен Прельжокаж – La Personne удалось встретиться с культовым хореографом сразу после генерального прогона его новой постановки и до открытия дверей Александринского театра.
Специально для фестиваля «Дягилев P.S.», который в этом году посвящен 200-летию Мариуса Петипа, вы создали балет Ghost, название которого переводится как «призрак». О чем эта постановка?
Ghost – мой оммаж Мариусу Петипа. Это балет про фантом внутри художника, который посещает создателя во время сочинительства. Раздумывая над сюжетом, я представлял себе хореографа, когда к нему приходят призраки в момент его размышлений над «Лебединым озером». Может быть, и сам Петипа в этом балете становится видением. Еще эта постановка про горячку творчества, про жар, сопровождающий акт творения.
Два года назад вышел ваш фильм «Полина» про московскую классическую танцовщицу, которая отправляется во Францию в поисках новых форм движения. Что для вас русский балет?
Я чувствую глубокое почтение и уважение к русскому балету. Как только я начал что-то создавать, надо мной буквально витал призрак Сергея Дягилева, ведь его труппа – это первая компания современного танца в истории. Он работал с молодыми малоизвестными артистами, хореографами, сценографами – всегда был в авангарде, а сейчас его наследие стало классикой XX века. Можно сказать, что это тот самый фантом, который сопровождает мое творчество.
Вы даете танцовщикам высказываться во время создания постановки?
Я ставлю все сам от начала до конца, но вместе со своими артистами (улыбается).
Уже восемь лет на сцене Мариинского театра идет балет «Парк», который впервые был показан в 1994 году на сцене Парижской оперы. Петербургские танцовщики что-то привнесли новое в эту историю?
О да! Это балет о любви, о цунами чувств, которому сопротивляется женщина. Каждая часть абстрактная, но когда мы соединяем все три, то получается целый сюжет. Я был тронут вовлеченностью и драматургическим пониманием артистов Мариинского театра.
Что такое танец?
Танец может быть абсолютно разный: он вправе быть духовным, драматичным, пугающим, веселым – словом, ему подходит любая одежда. Меня часто спрашивают про экспрессионизм в моих балетах, но не могу сказать, что это именно тот стиль, на который стоит делать акцент. Скорее, моя работа заключается в поисках почерка, который поможет выразить эмоцию. Более того, я надеюсь еще больше развить язык танца и открыть неизвестные пространства пластики.
Где собираетесь искать источники вдохновения?
В своем теле (улыбается), потому что именно оно и есть источник особенных идей. У каждого из нас есть свое тело: у хореографа, балерины, зрителя, – и все мы принимаем танец через него, даже если не танцуем. Это наш инструмент, пластический и аналитический, а информацию он может получить откуда угодно: из боевых искусств, классического балета, народного танца. Вопрос в том, как эти исходные данные подчинить себе и проанализировать их. Главный процесс в создании – трансформация, метаморфозы и преображение формы извне в нечто индивидуальное.
Интервью Ольга Угарова
Фото © «Дягилев. P. S.»
