Ксения Шевцова

Ксения, предложение станцевать «Лебединое озеро» было неожиданным? Расскажите, как это произошло?

История началась еще до гастролей в Мюнхене. Сначала Лоран предложил мне подготовить «Сильфиду», и после возвращения из гастролей мы с Сережей Мануйловым должны были начать репетиции этого балета. В Мюнхене во время одного из спектаклей потребовалось выйти на экстренную замену. В таких случаях проверяются артисты. Когда мы уже вернулись в Москву, «Сильфиду» сказали отложить и заняться «Лебединым озером». Не знаю, наверное, это в благодарность за то, что я смогла сходу заменить балерину…

Что было самым сложным в процессе подготовки? Ведь партия была сделана всего за месяц, и это первая Ваша ведущая роль.

Больше всего внимания я уделяла рукам, чтобы они были «лебедиными», чтобы были достойны главного лебедя.

Как Вы готовились к роли? Вдохновлялись кем-то?

Я смотрела много видео в интернете и пыталась найти запись с Алтынай Асылмуратовой, но почему-то с ней очень мало материала. Я нашла документальный фильм, в нем был фрагмент, где Алтынай готовит Одетту, но выходит почему-то в кордебалете, причем выходит шестой – такой же, как и я у нас в театре, – а Одетту на записи танцует Галина Мезенцева с Константином Заклинским. Я подумала: «Странно, что фильм про Алтынай, а она стоит в кордебалете». Там рассказывалось, что она только готовила главную партию в «Лебедином» и станцевала ее уже много позже на гастролях в Лондоне, потому что заболела балерина. Это интересно, я даже некоторое соотношение со своей ситуацией нашла.

В процессе подготовки я пыталась вспоминать замечания, которые она мне говорила, когда я репетировала с ней «Призрачный бал» и «Щелкунчик» для выпускного концерта. Она всегда очень много внимания уделяла образу, пыталась достать из меня романтичность, часто говорила: «Ну что, тебе письма любовные не писали? Не читали стихи?» А я всегда плакала на репетициях, потому что мне никто не писал стихи. Наверное, она первая начала открывать во мне актерские задатки.

Хотя театр я любила с детства. В моей гимназии была «Театральная весна»: каждый год какой-то класс ставил мини-спектакль. И я почему-то всегда играла каких-то птиц и куриц. Мы с мамой смеялись, что, наверно, дело закончится белым лебедем. Я была и курочкой Рябой, и Синей Птицей, и чайкой… и наконец стала Белым Лебедем.

Руки для Лебедя я тоже искала по видео, мне очень нравится Юлия Махалина.

С Маргаритой Сергеевной Дроздовой мы много искали выгодные положения: у меня есть свои недостатки, которые сложно спрятать, особенно в «Лебедином озере». Она вообще очень волновалась за то, чтобы я сделала все точно, четко, ведь я со своей стихийностью могу выйти, везде наврать и сделать что-то совсем другое. Я так профессионально вру, что никто никогда не замечает!

Кстати, на премьере мы с Димой Соболевским в конце первого акта должны были сделать поддержку, где я встаю на его колено в аттитюд, и на последней репетиции она у нас совсем не получалась. И вот на спектакле мы заходим за кулисы после коды и Дима говорит: «Давай я тебя просто в арабеск подниму». Вот так мы спонтанно поменяли поддержку.

Я всегда хочу, чтобы профессия приносила мне удовольствие, а если я каждый раз буду нервничать, перед тем как выходить на сцену, то я мало проживу.

Вы сильно волнуетесь перед спектаклями?

Нет, у меня сейчас какая-то заторможенная защитная реакция: я начинаю, наоборот, засыпать и успокаиваться. Перед выходом люблю просто полежать на сцене и подышать. Так и в Мюнхене было, когда я экстренно заменяла балерину. Все бегают: «Может, тебе лак принести?», «Надо прическу сделать!», «А, может, тушь?», – я же совсем ненакрашенная вышла, лохматая… Все вокруг бегают, а я лежу. «Что случилось?», «Тебе плохо?», «Почему ты лежишь?». А я просто лежала и дыхание восстанавливала, и с таким состоянием все проходит спокойно.

На «Лебедином» я заволновалась, когда был первый выход: не выстояла в арабеске и расстроилась. Потом мы вышли на адажио, я подскочила и совсем разозлилась. Подумала: «Все, как будет так и будет», – и все пошло нормально, когда я успокоилась.

Я всегда хочу, чтобы профессия приносила мне удовольствие, а если я каждый раз буду нервничать, перед тем как выходить на сцену, то я мало проживу (смеется).

Как коллеги отнеслись к такому неожиданному вводу?

Все меня очень поддерживали, может, потому, что понимали, почему мне доверили эту партию. Я не видела ни одного взгляда в упрек, что я недостойна сейчас танцевать. Конечно, это очень неожиданное решение, но я надеюсь, что оправдала надежды.

Как строились репетиции: вы начали с техники или с построения образа?

Сначала мы работали над техникой: я очень волновалась, что с чем-то не справлюсь, потому что для этого спектакля нужно иметь все данные, нужно делать все идеально. Потом уже начала наращивать постепенно образ. Мне нравятся партии, в которых есть смысловая нагрузка у персонажа.

Лоран помогал Вам в подготовке?

Перед самой премьерой мне, возможно, и хотелось бы, чтобы он чаще приходил на репетиции, ведь я совсем новичок в такой работе, но в то время уже начинались постановочные репетиции «Сюиты в белом», и у него редко получалось приходить к нам. Но если приходил, то много внимания уделял образу и тому, чтобы было яркое переключение между Белым и Черным Лебедями. Он почему-то всегда попадал на Черное адажио.

Кто Вам ближе – Одетта или Одиллия?

Почему-то Одетта.

Лоран Илер всего полгода в театре, а уже сделал достаточно: летняя премьера одноактных балетов, интересные вводы. Так случилось, что и Вам он предоставил хороший шанс.

Да, Лоран не боится рисковать. Он очень доверяет нам, поэтому, наверное, и нам стоит ему довериться.
Изменилась ли сейчас атмосфера в труппе? Все-таки новый руководитель с другим менталитетом и своими правилами.

Я не замечаю такие вещи, я в каком-то другом измерении живу. Но, мне кажется, сейчас все на позитиве.

Все приходит в свое время, и я никогда не загадываю о том, что может случиться.

То есть Вы относитесь к тому типу артистов, кто прямо идет своей дорогой и не сильно участвует в жизни труппы?

Нет, я живу театральной жизнью, подпитываюсь энергией, когда общаюсь с людьми. Не могу сказать, что я выставляю четкую цель и иду к ней, она возникает передо мной обычно спонтанно. Даже «Лебединое»: я и подумать не могла, что мне выпадет такая возможность, тем более в этом театре. Все приходит в свое время, и я никогда не загадываю о том, что может случиться.

Насколько для Вас интересен и важен современный танец, и есть ли хореографы, с которыми Вы хотели бы поработать?

Я считаю, в наше время каждой труппе нужен современный танец. Жалко, что у нас долгое время его не было. Когда я пришла в театр, я не попала в современный репертуар, который шел (Килиан, Эло, Дуато), но очень хотела его танцевать. Я рада, что сейчас есть такая возможность, и надеюсь, что в следующем году будет много интересного, но, конечно, и классика обязательно должна быть. У меня нет фаворитов, мне интересно работать со всеми.

Как Вы оказались в балете?

Случайно. Я просто хотела чем-нибудь заниматься, и меня отдали в кружок, когда я пошла в школу. Я училась в Самаре, и в нашей школе искусств чего только не было – от игры на ложках до лепки скульптур. Был хор и, конечно, танцевальный кружок. Как-то раз к нам пришла балерина (она заканчивала Вагановское училище) и набрала к себе в класс всех маленьких худеньких девочек. Я очень сильно негодовала, потому что хотела пойти на класс выше, там уже был современный танец. Но когда она принесла пуанты, у меня сразу получилось на них встать, и все сразу как-то легко пошло. Потом, когда она уходила, она предложила заниматься в школе при театре. Там я проучилась год или два, и потом к нам приехала педагог из Вагановки. Ей нас показали, она намекнула, что можно было бы попробовать поступить в Академию. На просмотре меня сразу взяли прямо к ней, и вот с 4-го класса я стала учиться в Академии. Но, опять же, цели приехать в Петербург и учиться в Вагановке у меня не было, все получилось спонтанно, мне просто повезло.

После выпуска Вы сразу переехали в Москву?

Да, Игорь Анатольевич Зеленский меня пригласил. Изначально я собиралась ехать к Владимиру Малахову, но там были сложности с документами, другая страна, и как-то удобнее мне было поехать в Москву. Я не жалею об этом, в первый же год я станцевала «Майерлинг».

Сложно было переехать?

Нет, я была готова и к другой стране. Мой дом там, где я. У меня нет привязанности к месту.