Вацлав Нижинский родился в Киеве 12 марта 1889 года в семье польских балетных танцовщиков Томаша Нижинского и Элеоноры Береды. Всех детей отец приобщал к танцам с самого раннего детства. Сам Вацлав вспоминал: «Мои родители считали таким же естественным учить меня танцевать, как ходить и говорить, и даже моя мать, конечно помнящая о моем первом зубе, не скажет, когда был мой первый урок».
Впервые на сцену Нижинский вышел, когда ему было пять лет, это был гопак в антрепризе на сцене Одесского театра.
В 1897 году чета Нижинских разошлась, мать осталась одна с тремя детьми. У Вацлава был старший брат Станислав, «немного не от мира сего», и младшая сестра Бронислава. И таким образом, Вацлав остался как бы за старшего в семье, что в дальнейшем определяло многие его поступки. Знакомый матери, танцовщик, а в то время уже педагог Петербургской балетной школы, Станислав Гиллерт помог им перебраться в столицу. Вацлава сразу взяли в Императорское хореографическое училище, через несколько лет туда поступила и сестра Бронислава.
Талант маленького Вацлава был неоспорим и сразу обратил на себя внимание. Но уже в школе стали проявляться и странности в характере юного дарования, однажды его даже отправили на осмотр в клинику для душевнобольных… Возможно, у братьев Нижинских были какие-то наследственные проблемы с психикой, а может быть, если бы кто-то тогда на это обратил внимание, как-то помог… Если бы…
Но вернемся к творчеству.
В марте 1905 года новатор Михаил Фокин поставил спектакль для выпускников петербургского хореографического училища. Это был его первый балет в качестве хореографа — «Ацис и Галатея». На роль Фавна (какое провидение!) Фокин поставил Нижинского, хотя тот еще не был выпускником. Премьера балета прошла в Мариинском театре, после чего в газетах появились рецензии, где критики отмечали необыкновенную одаренность юного Вацлава:
«Выпускник Нижинский изумил всех: юному артисту едва 15 лет и предстоит провести в школе еще два года. Тем более приятно видеть такие исключительные данные. Легкость и элевация, вместе с замечательно плавными и красивыми движениями — поразительны».
С 1906 по январь 1911 года Вацлав Нижинский был артистом Мариинского театра. Он был невысокого роста – всего 167 см, но при этом обладал невероятным сценическим магнетизмом. С гениальным юношей стремились танцевать примы: виртуозная Матильда Кшесинская, драматичная Анна Павлова, красавица Тамара Карсавина. Он имел колоссальный прыжок, зависал в воздухе. Его называли «Богом танца», «человеком-птицей», «восьмым чудом света». Нижинский возродил интерес публики к сольному мужскому танцу, почти утраченному на Западе и сохраненному в России.
Но во все времена власть имущие не ценят таланты. Сейчас, несмотря на более современное и раскрепощенное общество, и то иногда происходят подобные инциденты. А в начале XX века это был большой скандал — Вацлав Нижинский был уволен из Мариинского театра по требованию императорской семьи, так как вышел на сцену в партии Альберта в костюме, который сочли неприличным. В балете «Жизель» он появился в обтягивающем трико! В то время мужчины танцевали только в свободных штанах, по типу шаровар. Тогда новые эскизы для костюмов к «Жизели» создал Бенуа, и Нижинскому понравилось такое решение. Даже в этом танцовщик оказался провидцем — буквально через пару десятилетий и до сих пор такой мужской костюм — норма для артистов балета.
Итак, Нижинский остался без театра, но стал постоянным артистом Русских сезонов Сергея Дягилева, тем более, еще будучи артистом Мариинского театра, он уже имел огромный успех в Париже в первые годы дягилевской антрепризы.
Да что там успех… Парижская публика с ума сходила по Нижинскому! Вот как вспоминал Александр Бенуа о его первом выступлении:
«Никогда не забуду его первого «выпархивания» в «Павильоне Армиды». Это был танец pas de trois, совершенно заново поставленный Фокиным для Парижа. В самый момент появления едва касавшегося пола Нижинского с грациозно поднятой над головой рукой Париж ощутил присутствие на сцене того начала, которое иначе, как божественным, не назовешь».
Нижинский обладал даром полного перевоплощения. Для него Фокин поставил абсолютно разноплановые партии романтического Юноши в «Шопениане», изысканного Видения розы в одноименном балете, эротичного Золотого раба в «Шехеразаде», трагичного «Петрушки». И опять обратимся к столь ценным воспоминаниям Бенуа:
«В той степени, в какой здесь действовало подсознательное, я и усматриваю наличие гениальности. Только гений, т. е. нечто никак не поддающееся «естественным» объяснениям, мог стать таким воплотителем «хореографического идеала эпохи рококо», каким был Нижинский в «Павильоне Армиды» (и особенно в парижской редакции моего балета), только гений мог дать такой глубоко скорбный образ тоскующего по утраченной возлюбленной юноши, каким он являлся в «Жизели», и опять-таки гениальной была интерпретация им того странного существа, что танцевало среди могил и развалин в «Сильфидах». Гениальным он был и негром в «Шехеразаде», гениальным духом цветка в «Spectre de la Rose» и, наконец, гениальнейший образ Нижинский создал в «Петрушке».
И вот еще, из отзывов французской прессы 1909-1913 годов:
«…примечательной представляется нам важная роль, отведенная в русской хореографии мужчинам… среди этих танцовщиков есть один, господин Нижинский, которого прозвали новым Вестрисом и который бесспорно заслуживает это прозвище».
Гениальный классический танцовщик, Нижинский попробовал свои силы и как хореограф. В 23 года на вершине славы он поставил свой первый балет – «Послеполуденный отдых фавна» на музыку Дебюсси. В хореографии он сознательно отказался от всего, что обожала публика в его танце (прыжки, вращения), искал новый лаконичный танцевальный язык и построил весь балет на профильных позах, заимствованных из древнегреческой вазописи. И опять скандал. На этот раз его вызвал эротичный финал спектакля. «Фавн – это я», – откровенно сказал Нижинский. Новую постановку поддержали многие выдающиеся люди искусства, в том числе великий скульптор Огюст Роден. «Послеполуденный отдых фавна» принято считать первым современным балетом ХХ века.
Как и Дягилев, Нижинский был увлечен ритмопластикой Далькроза, в эстетике которой он поставил в 1913 свой следующий балет. «Весна священная», музыка которой написана Стравинским со свободным использованием диссонанса, была хореографически построена на сложных комбинациях ритмов и стала одним из первых экспрессионистских балетов. В своей «Весне» Нижинский, прославляя славянские языческие ритуалы, не поставил ни одного классического па. Примитивные танцы вызвали бурный протест исполнителей и зрителей – парижан. И опять разразился огромный скандал. Новаторская постановка на многие десятилетия опередила время. Впоследствии почти все знаковые хореографы XX века ставили «Весну священную».
В том же, 1913 году, Нижинский поставил бессюжетный балет «Игры» Дебюсси. И опять он был первым, кто показал на сцене спортивную игру (в данном балете — в теннис), одев исполнителей в спортивные костюмы.
И для этого спектакля Нижинского был характерен антиромантизм и противостояние привычному изяществу классического стиля.
Нам очень повезло, что Нижинский придумал свою систему записи танца и зафиксировал свои балеты. Их удалось восстановить в 80-е годы XX века.
Вацлава Нижинского рисовали лучшие художники, с него лепили лучшие скульпторы, включая Родена. Сохранились многочисленные его фотографии на сцене и в жизни. Но при этом, к сожалению, не найдено ни одного кинокадра танцующего Нижинского. Мировая звезда, он был знаком с высшей аристократией Европы и королевскими особами.
Но его фантастическая, головокружительная карьера оборвалась в одночасье. И тот, кто помог показать многогранный талант танцовщика всему миру, теперь направил все свои силы и возможности на то, чтобы уничтожить Нижинского как артиста.
Речь, конечно, о Дягилеве. Да, Сергей Павлович был гениальным продюсером, эрудированным, с потрясающей интуицией на новые таланты. Но то, что он открывал и взращивал, принадлежало только ему. Кстати говоря, Дягилев оплачивал расходы Нижинского, дарил подарки, но никогда не платил гонорар. То есть у величайшего танцовщика своего времени не было денег в личном распоряжении, как не было и собственного жилья. Дело в том, что Нижинский был не просто, как сейчас пишут, интимным другом Дягилева, он был любимой игрушкой великого импресарио. Вот почему, когда в 1913 году неожиданно и втайне от всех Нижинский обвенчался с Ромулой Пульской, Дягилев пришел в бешенство и выгнал Вацлава из своей труппы. Так лучший танцовщик мира оказался безработным.
Гений танца, Нижинский не обладал способностями продюсера, не умел зарабатывать. Предложение возглавить балет «Гранд Опера» в Париже он отверг, решив создать собственную антрепризу. Удалось собрать труппу из семнадцати человек (кстати, в нее вошли и сестра Бронислава с мужем, тоже ушедшие от Дягилева) и заключить контракт с лондонским театром «Палас». В репертуаре труппы были постановки Нижинского и, частично, Михаила Фокина («Призрак розы», «Карнавал», «Сильфиды», которые Нижинский переделал немного по-своему). Но выступления не имели успеха и закончились финансовым крахом, что повлекло за собой нервный срыв и начало душевной болезни артиста. Неудачи преследовали его.
Ни Бакст, ни Рерих, ни Бенуа работать над спектаклями Нижинского не согласились: они знали, как опасно ссориться с Дягилевым. Сергей Павлович же использовал все свое влияние. Он затевал судебные иски, оспаривал авторские права, а пока они длились, спектакли снимались со сцены. Дягилев ловко выбирал время очередной претензии – за час до спектакля. Скандал следовал за скандалом. Приглашенные из России артисты были вынуждены вернуться домой, а выплаченное им жалованье оставило семью Нижинских без средств к существованию.
Дальше начались годы мытарств — попытка вернуться в Россию, начало Первой мировой войны, интернирование всей семьи в Венгрии, проблемы с родственниками жены, безденежье, творческое бездействие, выход из формы… Не будем все описывать. Ясно одно, что и так шаткая психика Нижинского не выдержала всех испытаний.
Но тут вновь появился Дягилев, возобновивший контракт с артистом для гастролей «Русского балета» в Северной и Южной Америке. Нижинский был просто необходим в афише гастролей. В 1916 году он станцевал свои коронные партии в «Петрушке» и «Видении розы» на сцене нью-йоркской «Метрополитен-опера». В том же году 23 октября в нью-йоркском театре «Манхэттен Опера» была показана премьера последнего балета в хореографии Нижинского — «Тиль Уленшпигель» на музыку Рихарда Штрауса. Танцовщик сам же исполнил главную партию. Но спектакль, несмотря на ряд интересных находок, не имел успеха.
Последний раз на сцене Нижинский выступал в Буэнос-Айресе а 1917 году. Он танцевал «Шопениану» и «Видение розы». Неизлечимая болезнь (шизофрения) оборвала его короткую, блистательную карьеру. Свыше 30 лет он безуспешно лечился в лучших клиниках Европы.
В 1945 году Нижинского случайно увидел корреспондент Life в послевоенной Вене. Вацлав танцевал среди советских солдат. Практически не произносивший ни одного слова много лет, Нижинский заговорил на родном языке с бывшими соотечественниками.
Вацлав Нижинский написал откровенный «Дневник», оригинальный вариант которого был издан во Франции только в 80-е годы XX века.
«Это был человек, опередивший свое время на полвека; его жизнь была эротическим спектаклем — глубоко нарциссичным, интуитивным, непринужденным; его творчество уловило ритм жизни поколения, постепенно вовлекавшегося в зловещий карнавал Первой мировой войны». Эндрю О’Хаган, «Дневник Нижинского»
Вацлав Нижинский умер в Лондоне 8 апреля 1950 года, а похоронен в Париже на кладбище Монмартр. На его могиле на средства Сержа Лифаря воздвигнута бронзовая скульптура грустного Петрушки.
Автор Вероника Варновская
К 130-летию со дня рождения великого артиста 18 апреля 2019 года в Государственном Кремлевском Дворце состоится вечер балета «ВАЦЛАВ НИЖИНСКИЙ. БОГ ТАНЦА» в рамках проекта Андриса Лиепы «Автографы и Имиджи». Сразу три легендарных балета «Русских сезонов» Сергея Дягилева в один вечер. Зрители увидят «Видение розы», «Послеполуденный отдых фавна» и «Шехеразаду».
Подробности на сайте: http://www.andrisliepa.com/nizynski/#booking
