#Read&Pirouette – Полина Семионова

Помните анекдот, который Майя Михайловна Плисецкая рассказала в предисловии своей книги? Речь в нём шла о тонущем корабле и балерине, выплывшей на поверхность и спасшейся исключительно благодаря тому, что была она «глупа как пробка». Не очень-то лестная характеристика, правда? Да что там, откровенно обидная! А справедливая ли?

#Read&Pirouette начинает своё путешествие в сопровождении звезды мирового балета, невероятно талантливой и очень мудрой Полины Семионовой. Говоря о Полине, все, наряду с профессионализмом, умением проживать роль, трудолюбием, добротой и необыкновенными человеческими качествами, непременно отмечают её интеллект. Действительно, эту удивительную балерину не пугают рефлексия и сложные темы. Полина уверена, что только тот танцовщик, который умеет и не боится думать, может добиться успеха — неслучайно её девизом стала фраза: «Сильный ум формирует сильное тело».

Полина, расскажите, пожалуйста, каким было отношение к чтению в вашей семье. Вы часто видели родителей с книгой в руках?

Мама любила почитать летом, потому что во время учебного года никогда не было времени (мама Полины работала в школе — прим. автора). Летом у нас на этажерке всегда лежала классика — для души. Но, честно говоря, я редко видела маму с книгой: она была очень занята с тремя детьми и на работе. Я сейчас её прекрасно понимаю. А папа всегда много читал и читает — он необыкновенно много знает!

Кому-нибудь из детей эта страсть к книгам передалась?

Да, особенно много читает брат, потом моя сестра, а потом уже, наверное, я. Кажется, я меньше всех читаю!

У вас, наверное, и времени меньше всех…

Не знаю. Может быть. Но вообще мне кажется, что, если ты чем-то хочешь заняться, надо просто освободить для этого время. Для чего-то другого оно ведь находится — это, как всегда, приоритеты.

Это правда. Помните, что родители читали вам в детстве?

Я очень хорошо помню сказки Пушкина, русские народные сказки. Мне кажется, это всем читали, да? Особенно нашему поколению. Былины, я помню, читали, а ещё мне очень нравились древнегреческие мифы.

У вас не было в детстве серии книг «Волшебник Изумрудного города»? Для меня это одно из самых ярких книжных воспоминаний детства! Папа читал их мне на ночь.

Да, и мне папа читал. Для меня эта книга была полна загадок, волшебства: там были путешествия, интересные герои, волшебники… А ещё я до сих пор помню, что иногда было страшно.

Точно, там были страшные моменты. Знаете, мне запомнилось, как однажды вы с большой любовью говорили о своей школьной учительнице литературы. Какими были ваши взаимоотношения с книгами в школьные годы и как на них повлиял этот педагог?

Мне кажется, она огромное влияние оказала не только на меня, я верю, что на нас на всех. Она просто не могла по-другому! Каждое произведение мы не только читали, но и разбирали по частицам, всё пропуская через себя, через свои собственные эмоции, ощущения. Этот анализ, он, конечно, очень развивает душу. Это важно!

Для вас, балетных, особенно важно, ведь вам надо воплощать на сцене характеры…

Да, в то время мы были маленькими и об этом не задумывались, но это стало хорошей базой, правда. Я бы даже посоветовала всем, кто учится балету, проходить через этот процесс, потому что очень многие балетные сюжеты основываются на литературе. И если ты перед каким-то новым балетом прочитываешь историю и умеешь её через себя пропустить, это помогает потом на сцене.

И как вы работали на уроке?

Мы досконально изучали характеры: что он делал, что он при этом думал, а как он себя чувствовал, а что бы было, если бы он не так поступил. Людмила Тимофеевна заставляла нас копаться в тексте, видеть не только то, что написано. И то произведение, которое я перечитываю, наверное, чаще всего, «Евгений Онегин», мы тоже изучали. Для меня до сих пор лучший способ подготовиться к спектаклю — прочитать книжку, потому что там есть просто всё.

Вам не было страшно выразить своё мнение на уроке литературы?

Не то чтобы я его выражала… Я была не очень разговорчивой тогда. (Улыбается). Это одна из причин, почему я пошла в балет: мне было легче выразить эмоции физически, через танец.

А когда вы начали читать о балете? Помните первую книжку?

Помню книги Вагановой, Красовской, Плисецкой. Мемуары Карсавиной вот привезла с собой в Германию, недавно перечитывала: очень интересно, тот век меня очень привлекает. Что-то у нас уже было дома: наверное, их купили, когда мы только пошли в балет. Балетные книги мне обычно приносила бабушка. Балетный мир был для неё особенным. Помню, как она рассказывала об Улановой. Когда мне не хотелось делать зарядку перед завтраком, меня бабушка заставляла: «Галина Уланова говорила, что она каждое утро начинает с разминки. Пока не сделаешь, завтрак не получишь». А я ей говорила: «Бабушка, сейчас крутить головой и кистями недостаточно, надо садиться на шпагаты, а это намного больнее». (Смеётся).

До сих пор делаете улановскую зарядку перед завтраком?

После. (Смеётся). После завтрака. Да не получается уже: пока ребёнок маленький, я стараюсь как можно больше времени проводить с ним до работы и после тоже сразу бегу к нему.

На каких языках вы вообще читаете?

На русском.

Только?

Да, я пробовала на английском, пробовала на немецком, чтобы развить язык, но я поняла, что это чтение-учёба, то есть я не получаю от этого удовольствия. Я понимаю, о чём написано, но красоту текста не вижу. Получаю идею, но не смысл, я бы так сказала. А ещё я очень люблю русский язык! Мне кажется, он такой богатый! Наверное, немецкий тоже, но я не могу до конца это прочувствовать.

Думаю, как избежать вопроса о любимых писателях — он как-то неправильно поставлен и изначально ограничивает ответ. Давайте скажем по-другому: произведения каких писателей вам нравится читать и почему?

Из последнего, что я читала, могу сказать о Чехове. У него всё просто, лаконично, но душевно. Не так давно читала книги Шарлотты Бронте и её сестры — тоже мне очень понравилось.

У вас есть предпочтения в смысле родов и жанров литературы? Читаете, например, поэзию и драму?

Мне тяжело читать пьесы. Прозу я больше люблю, стихи тоже читаю. Совсем не идёт у меня фантастика. Я в это не верю, а если не верю, то мне неинтересно.

А как же сказки?

Ну, сказки это другое! В сказки-то я верю! С детства пошла привычка думать, что там всё по-настоящему. В них большой смысл, мудрость.

Вы читаете современную литературу? Или в основном всё-таки классику?

Больше классику. Я очень много перечитываю, и возникает уже абсолютно другая картина. Думаю, у всех так. Когда я читаю, воспроизвожу себе какие-то образы. Со временем ты меняешься, жизнь меняется — ты читаешь давно забытое произведение, и у тебя всплывают эти картинки, которые ты себе рисовала, когда была маленькой девочкой, но сейчас они уже абсолютно другие. Так интересно!

Обычно читаете художественную литературу?

Раньше была художественная литература, а сейчас всё по психологии, воспитанию. Последней была книга Максимова о Песталоцци и его методах. Песталоцци писал сложно, я иногда по пять раз перечитывала, но старалась сама понять, прежде чем читать объяснение Максимова. Я живу не в России, надо поддерживать свою русскую речь.

Вы говорили, что раньше бабушка советовала, что почитать. А сейчас как выбираете книги? К чьим советам прислушиваетесь?

Книги о детях советует сестра. У нас очень похожие вкусы и взгляды на некоторые проблемы.

У вас бывают спонтанные книжные покупки?

Обычно я прихожу уже за чем-то конкретным в Русский дом здесь, в Берлине, потому что люблю бумажные книги. Если бы я много читала и перечитала уже всю классику по десять раз, тогда бы, может, и решилась что-то попробовать, но у меня не так. Всегда думаю: лучше я ещё раз перечитаю «Анну Каренину».

Как вы думаете, откуда пошёл этот стереотип о том, что балетные не читают и вообще большим умом не отличаются? Это же далеко от правды!

Конечно! Везде есть люди, которые больше читают, и те, кто читает меньше. Я очень часто вижу танцовщиков с книгами. Мне кажется, этот стереотип пошёл от того, что создаётся впечатление, будто мы работаем только ногами, но это совсем не так. А глупость и закрытость, на самом деле, очень видны на сцене. Сцена — это вообще увеличительное стекло, через которое видно всё.