С документальным кино в России все сложно: о нем мало пишут и мало показывают. У документальных картин о балете судьба еще тяжелее. На ленту о великом танцовщике, вышедшую почти год назад, не написано ни одной рецензии. Между тем фильм заслуживает внимания зрителей сразу по нескольким причинам.

О Нурееве часто говорят как об одном из самых известных «невозвращенцев» в СССР. Вспоминают его страстный роман с датским танцовщиком Эриком Бруном и отношения с Марго Фонтейн. Пишут о непростом характере, скандальных выходках и баснословном состоянии. Тем удивительнее, что в жизни человека, о котором столько сказано, написано и снято, остались еще малоизвестные истории.

Около 10 лет, начиная с 1980-го, Нуреев регулярно приезжал в Турцию по три раза в год: там он мечтал купить целый остров и построить дом. Турция напоминала ему родной Башкортостан – в культуре и традициях этой страны танцовщик находил вдохновение творить и работать, несмотря на болезнь. Вот только остров Святого Николая оказался исторической достопримечательностью, и купить его, конечно, было нельзя.

Как любой другой документальный фильм, «Остров его мечты» состоит из кадров хроники и рассказов тех, кому посчастливилось дружить и работать с артистом. Режиссеру Евгении Тирдатовой удалось заполучить уникальные кадры из одного нью-йоркского архива. Помимо этого, она собрала записи репетиций и любительские фотографии, снятые друзьями Рудольфа за последние 10 лет его жизни. Часть из этих архивных материалов никогда не была показана ранее, и в этом, пожалуй, и заключается основная ценность фильма.

Повествование ведется от лица Ясемин Пипиринсиоглу – близкой подруги Нуреева, которая выступила продюсером его постановки балета «Спящая красавица» в Стамбульском театре оперы и балета. Большая удача – записи с репетиций также вошли в фильм. Примечательно, что лента повествует не о головокружительной карьере танцовщика и не о великом гении. Соблазн рассказать историю успеха преследует многих режиссеров, но Тирдатова говорит совсем о другом. Нуреев в фильме показан близким и искренним: в кадре зритель увидит не полубога, а человека, который мечтает купить остров и построить идиллию в собственном доме. Он выбирает ковры на местном рынке и танцует по их узорам: и то ли орнамент ковра слишком затейлив, то ли Нуреев и правда гениален, но танец, продиктованный рисунком ковра, получается очень красивым, едва отличимым от привычной сценической хореографии.

Фильм, как «Фаталист» Лермонтова, пугает своего зрителя и оставляет горькое послевкусие. Нуреев мечтает оформить дом в восточном стиле и вместе со своим близким другом – итальянцем Эйзио Фриджерио – работает над проектом. Болезнь вносит свои коррективы: страдающий от СПИДа танцовщик не успевает осуществить мечту, и вместо дома, который должен был стать тихой гаванью артиста, Фриджерио оформляет его могилу – в восточном стиле, накрытую мозаичным ковром.

Если бы фильм можно было назвать «тихим», то это было бы лучшим определением для «Острова его мечты»: простой и искренний, он избегает упоминаний о громких скандалах, не кричит о гомосексуальности артиста и не превозносит его Гений. Это фильм не о танце и не о великом танцовщике: хотя записям репетиций и спектаклей отведена немалая часть хронометража, настоящий Нуреев раскрывается в воспоминаниях друзей и коллег, в своих поисках Дома и борьбе за жизнь и любимое дело.