Понятие «жест» – языковое выражение, которое связывает два пограничных искусства: кинематограф и балет. Жест как почерк языка тела, на котором «говорят» в обоих арт-мирах. Он указывает зрителю на определенные явления, участвуя в процессе систематизации сказанного актером или балетмейстером в либретто, аннотации к постановке, и поддерживает указательную функцию тех зрительных образов, с которыми мы сталкиваемся в данных искусствах.
Однако именно хореографическому искусству доступна та деменция эмоционального, подкожного, внутренне биографического, которую сложно передать в кино. В балетном спектакле герою тяжело представить хронологию и внешний детерминизм своей жизни, но именно через пластическое выражение он может без слов рассказать свою историю и то, что с ним происходит внутри. И к этому зритель может, так сказать, подключиться. В кино – это исключено. Поэтому связь искусства театра и балета с изображением на экране (с кадром, с картиной, с живописным рядом) – это постоянно стык. Он всегда будет волновать и беспокоить, и вызывать вопросы о возможности подобного совмещения искусств.
Современные балетмейстеры же, используя видеотехнологии в своих постановках, придают «киножестам» трехмерный объем. Если в фильме жест загоняется в рамки, монтируется, определенным образом оформляется с помощью специфических кинематографических техник и форм и костенеет, то в балетном спектакле он приобретает уникальность и черты условности, становится частью мгновения и постоянного изменения. В рамках практической интеракции артиста с кинокадром, пластического жеста с жестом кинематографическим, здесь и сейчас искусство танца и кино набирают дополнительный объем, создают новые способы выражения смыслов, концепций, позиций.
Одной из самых успешных и прогрессивных танцевальных трупп мира, которая как раз и не чуждается говорить на языке танца, окрашенного видео вставками, «киножестами» и иными медиальными изысками, является труппа Нидерландского танцевального театра (NDT).
Нидерландский танцевальный театр 1, основанный в 1959 году, — площадка, где искусство творит и созидается в атмосфере художественного мятежа и бунта. Это тонкий синтез хореографии с другими видами искусства: современный рок и классическая музыка, использование интонационной игры света, минимализм с паттернами классицизма, барокко и рококо в декорациях и костюмах, диалог медиажестов и сценического жеста. Танец артистов NDT I – это телесность во всех ее проявлениях, ритмах и темпах в сочетании с открытой харизмой, которая проработана вплоть до чувствительных нюансов пост-классического словаря движения. В репертуаре NDT I более 600 балетов, каждый из которых представляет собой уникальную эстетику.
Нам довелось вживую увидеть три стилистически разных спектакля NDT I, представленных в Германии в конце ноября. И мы решили рассказать вам об этих постановках.
PROOF
Хореография Эдварда Клюга
Музыка
Radiohead Feral; Give Up The Gost; Identikit; Glass Eyes; Codex
Thom Yorke Skip Divided
Свет Tom Visser
Сценография Marko Japelj
Костюмы Leo Kulas
Продолжительность 27 минут
«Этот танец. Он будто оружие. Самопонимания и Самоосознания. Против современности. Настоящего».
(Radiohead)
Тексты группы Radiohead – как невольно выброшенные в этот мир слова, переносящие человека на другую сторону обитания его сущности, к такому себя, с которым он еще не сталкивался.
О рассматриваемой в данной же статье работе «PROOF» Эдвард Клюг говорил следующее: «В этот раз мы хотели бы дать соприкоснуться прошлому и настоящему, опыту, который сформировался и который только приобретается».
Эдвард Клюг — обладатель собственного, глубоко личного танцевального стиля, который он и приносит с собой в репетиционную студию, помогая артистам ощутить данную хореографию, пережить ее и освоить.
К самому процессу ваяния мировосприятия в движении Эдвард Клюг подходит с большим вниманием. Он вслушивается в каждый аккорд музыки, в каждый шорох в студии, в дыхание. Его взгляд следует за каждым шагом, поворотом, соприкосновением, напряжением мускула. Все эти маленькие, простые вещи и образы имеют чертовски сильное влияние на процесс создания поистине «клюговской» танцевальной постановки.
Каждая отдельная часть спектакля PROOF начинается с совместного танцевального полилога танцоров. В аскетических пустых декорациях развертывается картина взаимоотношений между людьми сквозь призму сильного взаимодвижения. Любое, даже практически незаметное вздрагивание тела – непосредственное эхо отдельного аккорда, бита музыки. При этом не теряется естественность движения. Тело – как набор импульсов, импульсы – как жизнь тела. Ритмически содрогающаяся верхняя часть туловища инициирует движения рук и ног, которые полицентрически смещаются то дугообразно, то кругообразно, то отдаются вихревому потоку скручивания и находят точку торможения и опоры в качающейся под бит голове, необычном беговом шаге или в резком прекращении движения конечностей.
Зритель сам становится частью данной ритмичной вакханалии. Наблюдается телесное взаимовлияние танцоров, которое стирает границы дуэта или трио. Таким образом, представляется единый пластичный организм со множеством сердец, бьющихся в одном ритме.
В конце спектакля перед зрителем возникают уже абстрактные образы новых типов людей, которые воспринимают свои тела лишь в соединении с телом Другого. Речь идет об акте творения и о другой стороне познания человеком самого себя. В итоге, работа Клюга «PROOF» становится зеркалом постгендеризма и представляет собой танец, пропитанный свободной пансексуальностью.
Надо отметить, что над сценой весь номер висит что-то похожее на дирижабль, который в течение всего действа незаметно «падает». Это своеобразная метафора к эмоциональному истощению и телесному разрушению человека, когда он остается один. Дирижабль касается сцены, и в нем «спасается» хрупкое тело одного из протагонистов, который наблюдает интенсивно двигающиеся очертания тел во внешнем мире, в жизни. Сам он не двигается, его тело не чувствует, не эмоционирует. Оно – законсервированная хрупкая неживая жизнь.
WOKE UP BLIND
Хореография Марко Геке
Драматургия Nadja Kadel
Музыка Jeff Buckley You and I; The way young lovers do
Свет Udo Haberland
Сценография Marco Goecke
Продолжительность 15 минут
Песни «You and I» и «The Way Young Lovers Do» Джеффа Бакли, который трагически погиб в молодости, раскрывают тему любви с разных сторон: первая любовь – медленная композиция, с тягучим вокалом; вторая любовь сопровождается быстрыми, почти безумными звуками гитары. Две танцовщицы и пять танцоров вовлекаются в некий акустический мир. Пластика тел словно соперничает, находится в некой борьбе с неимоверно сильным вокалом Бакли и его неистовой игрой на гитаре. Танцоры, как молодые влюбленные, бросаются без оглядки на последствия в неизвестность, туда, где правит рок. Тела ведомы лишь желанием, ритмом, экспрессией, которая поглощает. На бархатном заднике сцены слегка подсвечены созвездия. Но феномен Вселенной уступает внимание земному феномену любви, любви здесь и сейчас, которая ослепляет людей, перед которой блекнут все вопросы, которая сама есть сплошная риторическая эмоция.
С практически нереальной интенсивностью Геке удается осуществить настоящее гармоничное слияние музыки и танца. «WOKE UP BLIND» очередной раз показывает неповторимый имматериальный телесный язык, движения которого рождаются из неиссякаемой фантазии мастера. «Сюрреалистическая танцевальная поэзия» – вот как называют произведения Марко Геке. И это оправдано, ибо здесь действительно господствует бессознательное, диктующее свой ритм, свои перетекающие аморфные движения, свои эмоциональные оттенки, которые настолько по-разному бьют по зрителю.
STOP-MOTION
Хореография Соль Леон и Пол Лайтфут
для Сары
Музыка
Max Richter: Ocean House Mirror, Powder Pills Truth, He is here, Everything is burning, November, Monologue, A lovers complaint, On the Shore, End title, Sorrow Atoms, How to die in Oregon
Свет Tom Bevoort
Сценография Sol Leon и Paul Lightfoot
Костюмы Joke Visser, Hermien Hollander
Видео Sol Leon и Paul Lightfoot (Концепт), Rahi Rezvani (Съемка и Режиссура), Dicky Schuttel (Съемка), Dicky Schuttel, Harmen Straatman (Редактура)
Продолжительность 34 минуты
Stop-Motion – это одно из самых лаконичных и цепляющих телесных откровений дуэта Leon & Lightfoot, гениальных творческих умов. Красивая картина головокружительного танца. Визуальная поэма, в которой образы и музыка определяют стихотворный размер и акценты, а танцевальные метафоры и эмоции пробуждают к жизни. Игра контрастов черного и белого, резкого и медленно-тягучего, человеческого телесного и сыпучего вещественного – доведения человеческого восприятия до состояния катарсиса.
Произведение было создано именно для NDT I и с огромным успехом вошло в его репертуар. Премьера состоялась 29 января 2014 года.
Под меланхолическую музыку Макса Рихтера семь танцовщиков с помощью языков своих тел иллюстрируют процесс умирания и перевоплощения. Визуальной поддержкой танцевальному вихрю жизни и угасания служат два экрана, один из которых размером во весь задник сцены. Проецируется в замедленной съемке таинственно движущийся образ дочери балетмейстеров, Сары (Saura Leon-Lightfoot), которая сразу приковывает к себе взгляд. В видеоинсталляции прослеживаются отголоски голландской живописи и мрачного стиля ванитас, который как раз и олицетворяет собой быстротечность жизни и неизбежность смерти.
Видеожесты и детали вполне откровенно и гармонично перекликаются со сценическими жестами. Платье Сары получает сферическое воплощение на сцене, окутывая образ одной из танцовщиц. Посреди действия не раз происходит визуальный контакт глазами между артистами и девушкой на экране. Танцоры словно пытаются осознать тот феномен превращения, который происходит как здесь и сейчас, так и внутри человека, сопровождаемый воспоминаниями, поисками связей между прошлым и настоящим. Снова и снова артисты собираются словно в журавлиный стан, чтобы следовать за воспоминаниями девушки с экрана. Но они для них навечно сокрыты, так как ключ к их переживанию – сам разум и внутренние эмоции носителя.
Когда на экране зритель замечает то ли медленно разрастающийся туман, то ли белый пепельный дождь, на сцене из крахмального месива восстает танцор, движения которого будут первой отсылкой к уже телесному перевоплощению, сменяющему перевоплощение духовное. Постепенно белая пыль покрывает каждого протагониста, а в руках Сары зарождается какое-то новое существо.
Далее видеоряд вторит мысли о том, что перевоплощение сопровождается гибелью самого человека, а именно его тела. Показывается параллельное исчезновение очертаний девушки и приобретение телесности новым существом. На весь задник проецируется медленно погружающийся в воду обнаженный мужчина (нейтральный образ индивида и его очищения). Когда он исчезает, в черной пустоте малого экрана расправляет свои крылья дикий сокол, и зритель наблюдает его полет. Вот оно – перевоплощение.
Пространство сцены постепенно расширяется. Пропадают боковые кулисы, поднимается задник. Обнажается все огромное полупустое пространство сцены. Так и «театр в театре» теряет свое тело.
Работники занимаются уборкой сценического оборудования. Под спуск прожекторов в последних своих па растворяются и танцовщики.
