Третьему отделению, посвященному спектаклю Михаила Фокина и Игоря Стравинского, предшествовала программа из восстановленных миниатюр Леонида Якобсона. Среди номеров зрителям показали барочный «Вестрис», созданный для Михаила Барышникова, гротескную зарисовку «Кумушки» в стиле нарядной дымковской росписи и новаторский балет «Свадебный кортеж» по мотивам раннего творчества Марка Шагала, где все партии явили собой героев полотен художника, написанных в его родном Витебске.
Ретроспективу венчала премьера Дагласа Ли «Жар-птица». Британец создал балет специально для труппы театра им. Л. Якобсона и сделал его в традициях мэтра: уважительно отнесся к классическим линиям танца, показал собственную версию сказочной истории Михаила Фокина и поставил удивительно музыкальный спектакль, освободив сцену от сложных декораций и подчеркнув хореографией сочинение Игоря Стравинского.
Даглас Ли оставил в балете все сюжетные перипетии первоисточника. При этом он поместил главных героев – Ивана, Жар-птицу, Кощея и Царевну – в сказку сумеречную, где нет волшебных красок и только луна сияет синим. С первой же мизансцены зритель попадает в потусторонний мир циркового закулисья с фокусником-денди в роли всевидящего злодея. Спектакль Михаила Фокина, который тот поставил для парижских гастролей Сергея Дягилева, с пылающей сценографией в старорусском стиле от Александра Головина и Леона Бакста, будто стал репликой фильма «Синий бархат» Дэвида Линча. Если вдуматься, то сюжеты схожи – герой оказывается один на один с преступным миром соблазнов, испытаний и страданий.
Даглас Ли и чуть ли не главный экспрессионист киноэкрана дают зрителю простор для интерпретаций действа — яркими вспышками софитов, густым туманом и лишенными бутафории пространствами. Едва ли можно не заметить большую работу британца с первоначальным материалом: русскими фольклорными кодами, символизмом и мирискусническими мотивами. Золотые яблоки, царевны, поганая свита Кощея, окаменевшие витязи — все осталось на своих местах.
Лаконичная постановка, не отягощенная изобретательной и тяжелой танцевальной лексикой, вывела на авансцену поэтичную музыку. Плавающие и текучие движения артистов не отвлекают ни на секунду от живописной партитуры, визуально дополняя ее. В сцене «Хоровода царевен» героини буквально плывут под медленное «ползущее» звучание оркестра, заполняя своими пышными «зефирными» юбками всю сцену. «Поганый пляс Кощеева царства» становится хореографической иллюстрацией зловещих пассажей с динамичными перебивками, а в торжественном апофеозе Жар-птица, до этого будто соблазняющая Ивана, превращается в греческую богиню, горделиво выступающую в лунном свете, осыпая сцену золотыми блестками. Дагласу Ли всегда нравились сказки и эта музыка, а в Петербурге у него получилось сделать настоящий оммаж золотому веку балета первых авангардистов — Стравинского, Фокина, Дягилева. Лучшего времени и места действительно сложно было себе представить.
Автор Ольга Угарова
Фото © пресс-служба Санкт-Петербургского театра балета имени Леонида Якобсона
