«Человек — танцовщик только тогда, когда он танцует классику», — признается Денис Родькин, премьер Большого театра России и герой нашего сегодняшнего материала. Мы встретились с Денисом в разгар репетиций и успели поговорить о многом. Как артист переживает экватор творческого пути, в чем секрет его карьерного взлета, и кто те люди, у которых Денис учился и кем вдохновлялся.
Интервью: Елизавета Емелькина
Фото: Алиса Тикстон
У вас начался одиннадцатый сезон творчества в Большом театре.
Да, вторая половина карьеры пошла. Надеюсь, что так. Для классического танцовщика точно вторая, потому что возраст все равно заберет потом свое.
Не думали поменять амплуа и перейти в лагерь современной хореографии со временем?
Это уже пути отхода. И такой вариант, конечно, возможен. Но все-таки человек — танцовщик только тогда, когда он танцует классику. Для меня лично так.
Оглядываясь назад, Денис 10-летней давности и Денис, который сидит передо мной сейчас – это два разных человека?
Да, абсолютно. Мне кажется, что у каждого человека так, а что говорить об артисте. У нас год идет за два, и мы меняемся очень быстро. В зависимости от того, какая ситуация в театре, какая ситуация вокруг нас. И я сегодня во всем абсолютно другой, не такой, как раньше.
А взгляд на карьеру и искусство в целом изменился?
Да, и он меняется со временем. Как говорится, аппетит приходит во время еды. Сначала мне хотелось одного, через два года другого, а сейчас вообще третьего. Планка становится все выше, приходится ставить для себя новые цели и задачи, которых я не покорял до этого. Ты задумываешь определенные цели, у тебя получается, и ты не хочешь на этом останавливаться, поэтому идешь дальше. К сожалению, бывают и моменты простоя, они бывают в жизни каждого артиста. Но я стараюсь об этом не думать, потому что очень важно не задерживаться на месте. Иначе становится скучно жить.
Как вы попали в Большой театр?
Я не могу сказать, что случайно, и не могу сказать, что меня там ждали. Я окончил хореографическое училище при театре танца «Гжель». И я в принципе первый, кто попал в Большой театр и кто из выпускников стал премьером Большого театра. В каком-то смысле я первооткрыватель для этой школы. Сейчас у нас в театре есть артисты из моего училища, но они пока не выбирались выше кордебалета. В Большом театре очень сложно пробиться, прорваться. Здесь, помимо везения (которое не приходит к тому, кто не работает), должны быть упорство и трудолюбие. Два последних пункта — в первую очередь. А везение — приходящее.
Я трудился очень много уже со школы. Я никогда не думал, что буду танцевать в Большом театре, потому что мне казалось, что там танцуют боги танца, как я тогда называл артистов из Большого. Потому что это лучшие танцовщики из первых училищ страны. Казалось, что мне там делать нечего. Но когда пришел на просмотр, то понял, что у меня есть шанс. Способности и данные у меня были, и тогда я верил, что попаду в Большой, но не ставил себе цель стать солистом. Я был очень скромным в этом плане. Думал, что если я буду танцевать в кордебалете, то, в принципе, моя жизнь уже сложится очень неплохо, потому что меня ждали бы и гастроли, и выступления на главной театральной сцене страны. Это уже было здорово для меня.
Но когда я пришел в театр, и меня на второй месяц работы заметил выдающийся танцовщик Большого театра Николай Цискаридзе, я понял, что этот человек никогда не будет работать с человеком кривым, косым, убогим и неспособным. Потому что он сам премьер, вырос в руках премьеров и будет работать только с премьерами. И сразу из мечты о том, чтобы лишь выходить на сцену, я перешел в стремление стать солистом. Через какое-то время я стал премьером. Кто бы что ни говорил, все хотят стать премьерами, все об этом мечтают в глубине души.
Я не был засвечен в каких-либо конкурсах, меня взяли, потому что у меня были более-менее приличные данные для этого театра. Взяли, потому что такой материал им подходил. А дальше все началось сначала. Я не чувствовал, будто хожу на работу, скорее как на обучение. Многое было упущено, и нужно было наверстывать. В то же время я не считаю себя каким-то обделенным в плане образования: те ребята, которые со мной пришли из МГАХ, сейчас в кордебалете. Дело не в том, что у меня был пробел в образовании, просто хотелось больше знать и уметь. Большое трудолюбие, желание прорваться, плюс везение – это меня и вытолкнуло за короткий срок на высоту премьера.
То есть был обычный просмотр, вы на него пришли, и вас взяли?
Да, но после просмотра мне долго не звонили. Я уже лежал у бассейна летом в Сирии, куда мы с отчетным концертом от школы поехали. Это была хорошая жаркая арабская страна. И тогда мне позвонил заведующий труппы и сказал, что я могу приходить на класс. Он мне не говорил прямо, что меня берут. Раньше сначала брали, как мне казалось, на испытательный срок, на место человека, который в декрете или на больничном. Я год занимал такое место и постоянно думал, что вот сейчас меня уволят. За это время я станцевал партию Голубой птицы в балете «Спящая красавица». Позже мне предложили постоянный договор, и это самая большая победа того периода!
Вы поддерживаете контакт с Николаем Максимовичем Цискаридзе сейчас?
Безусловно. Мы общаемся каждый день. Я постоянно отсылаю ему свои записи, Николай Максимович делает замечания, говорит, что исправить. Это очень важно, ведь этот человек заложил фундамент, чтобы дом, который построился, в итоге стоял надежно и прочно. Я у него учился тому, чего он сам достиг в жизни. А он действительно очень большой профессионал. И в балетный класс он всегда приходил как ученик, и занимался идеально. Это всегда восхищало.
Вы говорите, что десять лет назад были скромным. А сейчас?
Сейчас какие-то вещи я осознал и считаю, что тогда скромность моя была излишней. Со временем появилась уверенность в своем творчестве.
В судьбе каждого человека есть люди, которые кардинально меняют его судьбу. Для вас кто эти люди?
В моей жизни это три творческих человека: Николай Цискаридзе, Юрий Григорович и моя партнерша Светлана Захарова. Про Николая Максимовича я уже сказал выше. Юрий Николаевич дал мне возможность станцевать его спектакли, он увидел меня в них и доверил. Я всегда стараюсь сделать так, чтобы он был рад и гордился своими балетами, уровнем исполнения, ведь я — их частица. Я танцую в «Спартаке», «Иване Грозном», «Легенде о любви» и других его балетах.
Что касается Светланы Захаровой, то это партнерша, которая дала мне карьерный толчок. На данный момент она для меня лучшая балерина в мире. Я всегда брал пример с нее. Свой огромный опыт она передавала мне во время репетиций.
Если бы не эти люди, не было бы такого мимолетного взлета и такого опыта.
Можете назвать особенности партнерства со Светланой Захаровой?
Поначалу мы очень много разбирали партии именно с технической точки зрения. Чтобы это было красиво, удобно ей и мне. Ведь любая несогласованность видна зрительному залу, чувствуется дискомфорт. Репетиции со Светланой не проходят как рядовые, а каждый спектакль исполняется в разных красках.
У вас есть любимый балет?
Мой любимый балет — «Кармен», потому что он короткий, и в нем сосредоточено абсолютно все: и страсть, и отчаяние, и любовь. За 40 минут проживаешь целую жизнь. Ты постоянно меняешься. Сначала ты холодный и отстраненный, затем влюбленный, а в конце ревность в тебе так и кипит.
Был ли за эти 10 лет творчества момент, когда хотелось все бросить и уйти из балета?
Нет, такого не было. Слишком много было потрачено сил и времени, чтобы в одночасье взять и закончить. Часто ко мне приходит лень, но человек в принципе ленив от природы. Есть люди, которые могут себя заставить перешагнуть через это, а некоторые не могут. И я, наверное, отношусь к первой категории. Не знаю, что должно произойти в жизни, чтобы завязать с тем, что я делаю на протяжении десяти лет в театре и делал до этого семь лет в училище.
Чего вы ожидаете от второй половины своей карьеры?
Я хочу на максимум доработать те роли, которые в моем репертуаре сейчас. Об идеальном исполнении не говорю, потому что совершенству нет предела. Возможно, получится попробовать что-то новое в другой хореографии.
