Сегодня герой рубрики «Вдохновение La Personne» Григорий Артамонов – молодой режиссер, недавно громко заявивший о себе в постановках «Владимир III степени» и Burnt in the USSR.
Мы поговорили с Григорием о сложности выбора профессии, работе с Александром Цыпкиным и поиске новых форм в искусстве.
Беседовала Евгения Разумовская
Фотоистория Карина Житкова
Стилист Диана Клочко
Можно я вас сначала спрошу о пути к искусству, как вы пришли к актерской профессии?
Все произошло спонтанно. В школе у меня был гуманитарный класс: шесть дней в неделю литература, шесть дней в неделю история. Я увлекался историей, мне это действительно нравилось. Любовь к художественной литературе произошла позже, а сначала меня захватила история. У нас были постоянно всякие творческие зачеты, где я что-то ставил, играл в КВН. Мы делали все это на уровне самодеятельности, но я мог попробовать себя в качестве актера и режиссера. У нас был замечательный педагог по литературе, которая нас водила на разные спектакли в мастерскую Фоменко, на Бутусова, на Рыжакова. Но при всем этом с восьмого класса я готовился поступать на экономиста в ВШЭ, в МГУ на экономфак и в МГИМО.
Совсем не связаны эти направления с тем, что было вам интересно…
Да, я с утра до вечера ходил на дни открытых дверей то в МГУ, то в ВШЭ, учил математику, английский, французский, обществознание, русский. 
Когда мы закончили учиться и началась пора ЕГЭ, я вдруг подумал: «А может попробовать в театральный поступить?» Открыл сайт, посмотрел, что надо выучить. Выучил басню, прозу, стих.
Что выбрали?
Я выучил то, что я и так знал, а это были нераспространенные произведения среди поступающих. Например, «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Гоголя. Я абсолютно на голубом глазу пришел на прослушивания. Это был 2014 год.
Вообще, я был заражен идеей поступить в МГУ, я обожал это здание и очень хотел там учиться. Я даже сдавал географию – это единственное, на что я мог поступить в главном здании. Но когда я попал в театральный институт на все эти прослушки, мне понравилось, как люди общаются, как они смотрят, какие у них мысли, какая у них энергия. Они были такие заразительные, обаятельные, и, конечно, я понял, что мне все это очень нравится намного больше. Я уже тогда понимал, полуинтуитивно, что не человек формирует среду, а среда человека. И я захотел, чтобы меня сформировала такая среда, потому что мне это всегда было близко.
Вам свойственно видимо менять векторы. Для этого нужна определенная смелость, которая, вероятно, вам присуща. Ради чего стоит так поступать?
Ради веселья. Я всегда любил веселиться.
Такой гедонизм своего рода.
Да. Когда я говорю о веселье, я имею в виду не безумные пляски до утра, а процесс работы, которая приносила бы радость. Неинтересно отбывать срок на работе или делать что-то из-за денег. Это скучно.
Радость жизни первостепенна?
Да. Я за собой давно заметил, что мне часто становится скучно. Когда мне становится скучно – я теряю мотивацию, силы и перестаю что-либо делать. Мне, можно так сказать, не всегда хватает воли перебороть свою скуку.
Рутина, которая окружает знание, съедает мотивацию?
Да.
А как же актерская рутина? Она же тоже, на самом деле, очень энергоемкая? Когда вы с этим столкнулись, о чем думали? Или это уже не было преградой?
Это уже не было, потому что это другая рутина.
Давайте сделаем ремарку. Актеры практически живут в ВУЗе, когда учатся. И от этого вы не уставали, потому что это какая-то живая энергия?
Мне нравилось именно постоянное включение и то, что ты все время что-то делаешь. И самое интересное, что вокруг постоянно веселые люди. Потому что до этого я часто сталкивался с тем, что не всегда люди понимают мои шутки или, допустим, почему я в веселом настроении.
В итоге вы попали во ВГИК, в мастерскую к Владимиру Петровичу Фокину?
Да.
Почему ВГИК?
Когда я пришел поступать на второй поток, подумал: «Я бы хотел здесь учиться».
Вы как-то физически почувствовали?
Да. Я такой иду по лестнице и думаю: «Вот хотелось бы поступить». И тут я поступаю, круто!
А вы верите в предопределенность судьбы?
Нет-нет.
А интуиция, она может подсказать?
У кого-то она развита. У меня вообще не развита, она у меня работает в минус. Как я предположил – будет диаметрально противоположно. Почти всегда.
Мне кажется, когда человек может принять довольно радикальное решение, у него очень хорошо должен быть настроен разговор с самим собой. Как вы считаете, насколько это у вас развито, и важно ли это вообще для человека?
Я считаю, что это самое важное на Земле, потому что все равно мы живем сами с собой. Я имею в виду, что все равно мы все пропускаем через самого себя, через свою призму, через свой мозг, через свое восприятие. Самое важное – отдавать себе отчет, чего я реально хочу и чего не хочу. Честно могу сказать без кокетства или какого-то самомнения, но у меня эта вещь действительно развита – разговор с самим собой. Я честно себе говорю: «А это мне не нравится».
Это объясняет ваш выбор…
Большую часть времени человек тратит за работой. И я подумал: а зачем мне тратить 70% жизни на то, что мне не нравится или не понравится, или будет меня разъедать изнутри, если это будет моя жизнь? Уже в процессе обучения я очень четко осознал, то, что я испытываю от нахождения в театральном институте – это не покупается даже за самые большие деньги.
Что вам дало это обучение в плане какой-то профориентации? Какие постулаты, которые дал мастер, оказались для вас важными?
Самое главное – нас не ограничивали. Понятное дело, нам советовали, как лучше поступить с той или иной идеей. Захотел попробовать самостоятельно спектакль сделать – сделай. Звали сняться в короткий метр – снимайся. Звали отрывок сыграть – в отрывке играй.
В том же ГИТИСе, например, не сильно разрешают в кино сниматься, насколько я знаю.
Кино – возможность очень многое попробовать, и за это не били по рукам. Даже если не вышло. Так же и с нашими самостоятельными отрывками. Мы как-то с моим другом и однокурсником абсолютно впопыхах за два дня сделали отрывок по Гоголю – «Владимир III степени». Мы за одну ночь отрепетировали его в общежитии. На следующий день посмотрели, что получилось и подумали, что это какая-то дичь, нас отчислят за это. Мы даже хотели не показываться. Но в итоге зал среагировал, зрители смеялись весь отрывок.
Авантюра сработала.
Да. Мы реально получили удовольствие, зарядились. Потом возникло предложение собрать из этого целую работу. И в конце третьего курса мы уже показали спектакль на час. Позвали педагогов, ребят с факультета, актеров с других мастерских. В итоге он стал дипломным спектаклем и, таким образом, мы получили возможность сыграть «Владимир III степени» в театральном центре «На Страстном», как все дипломные спектакли. Девочка, которая у нас играла и играет, Настя, разослала приглашения в Instagram разным известным людям. И все в основном отказались. А Александр Цыпкин ответил, что придет.
И пришел?
Пришел. После спектакля заходит, дает нам бутылочку вина, говорит: «Спасибо-спасибо». И мы как-то обменялись контактами. А потом возникла идея, что, если сделать что-то по его рассказам? Мы начали встречаться и обсуждать.
Он был открыт к предложениям?
Да. Я выбрал рассказы, которые отозвались во мне с точки зрения моего возраста и самочувствия на тот момент. Саша их отсмотрел, по-другому как-то переделал. В итоге получилась поколенческая история про людей, родившихся в 70-х, о том как они прошли свой путь до 50 лет. История показана через разные моменты становления и поворотные моменты в их жизни. Действие спектакля происходит в 2021 году, но все рассказы идут во флешбэках, когда героям 14, 24, 34, 44 и 50 лет. Понять, почему они сформировались такими к этому возрасту.
С какими ощущениями, по вашему мнению, должен выходить зритель со спектакля?
Для меня самое главное в театре – хорошее времяпрепровождение. Развлечение, но не в плохом смысле этого слова, понимаете, у меня никогда не было цели донести какую-то мораль или рассказать какую-то историю. Какой смысл рассказывать историю, когда уже все эти истории знают? Я сейчас говорю про театрального зрителя, образованного.
Я вообще не очень люблю, когда какая-то проблематика поднимается. Многие cо мной не согласны, и я постоянно спорю на эту тему. Очень много этого в европейском кино за последние 20 лет, все эти фильмы про несчастную долю, как герои из плохого района пытаются устроиться на работу, их не берут, потом еще кто-то умирает, они крадут деньги и так по кругу. В нашей реальности и так этого достаточно. От того, что я посмотрел этот депрессивный фильм про то, как тяжело устроиться на работу в Париже, не станет легче, что мне с этим делать? Просто отражение реальности – этого уже так много и в кино, и в театре. Время излишней правды…
Понятное дело, что в Шекспире и греческих трагедиях тоже сплошные проблемы. Я не говорю про то, что не надо писать про нашу современную реальность или не надо про это ставить. Но мне не нравится, когда это решается максимально в лоб, не через какой-то художественный образ.
Когда вы осознали, что вы уже не просто актер?
Когда мы выпускали «Владимир III степени». Мысль такая закралась давно, но осознание пришло в процессе этой постановки. Еще параллельно я пробовал себя на самостоятельных отрывках как режиссер.
В будущем вам хочется отойти от актерской профессии совсем?
Нет. Я бы вообще не хотел заканчивать играть. Мне очень нравится репетировать. По сути, лучше ничего нет. Конечно, мне результат важен, но репетиции приносят огромное удовольствие: получать адреналин от выхода на сцену, заряжаться какой-то этой энергией – это то, что я ценю в актерстве. И будучи режиссером в своих спектаклях, я позволяю себе, как актеру, играть что мне хочется.
Александр Цыпкин в интервью сказал: «Нужно определить, кто ты по основному своему таланту, какое таинство ты хочешь продавать». Вы для себя определили, кто вы в первую очередь – актер или режиссер?
Я определил так, что сейчас я бы хотел продавать себя как режиссер, потом как сценарист. Я понимаю, что громко сказано, учитывая, что я не написал ни одного сценария. Но очень бы хотел. Мне понравился процесс написания сценария, он балансирует излишнюю эмоциональность, дает возможность отдохнуть. Сценаристом я себя, конечно, сейчас назвать не могу, потому что я еще не сценарист и образования у меня такого нет. Я планирую учиться в скором времени.
Мне хотелось бы, конечно, в кино себя тоже попробовать.
Сейчас я как раз учусь на режиссера у Юрия Николаевича Погребничко. У него в театре «Около дома Станиславского» царит какое-то художественное, другое восприятие мира. Пока я хожу на его спектакли, слушаю, что он говорит на лекциях и занятиях и пропускаю свои будущие планы через эту призму. Я сейчас скорее пытаюсь ответить честно самому себе, что мне интересно здесь и сейчас.
Как вы относитесь к трендам, следите ли за тем, что сейчас актуально или модно в искусстве?
Я стараюсь смотреть вообще все. И так же с музыкой. Я слушаю вообще всю музыку: классику, шансон, попсу, регги, метал – все! Смотрю абсолютно все на YouTube, чтобы понимать, что происходит.
Любимая книга?
Это Библия. Но мне проще авторами называть, а не книгами. У Гоголя вообще все, конечно. «Мертвые души» раз шесть читал. Каждый раз я читаю и каждый раз смеюсь наедине с книгой, а это редкость. Так же у меня и с Чеховым было. Удивительно понимать, что он сто лет назад посмеялся над тем же, над чем ты сейчас смеешься в его произведениях.
В чем сила искусства?
Мне кажется, обобщение, объединение.
Какой бы совет дали себе семнадцатилетнему?
Я бы сходил в армию. Тогда мне было бы полезно попасть в армию и получить какой-то жизненный опыт. Так называемый gap year. У нас все так выстроено, что нет этой возможности. Ты три года готовишься к ЕГЭ, а потом бездумно идешь в институт. Мне кажется, надо даже не бояться после того, как получил образование, менять профессию, если не нравится. Важно понимать, что надо проживать жизнь качественно. А проживать жизнь качественно – это испытывать не только положительные, но и остальные эмоции.
