Материал с самой романтичной прима-балериной Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Натальей Сомовой. Она редко дает интервью, но для La Personne сделала исключение. По этому случаю интервьюером выступил хореограф Владимир Варнава, который уже по традиции берет интервью для нашей рубрики Face to Face, где артисты общаются на близкие им темы. 

Интервью Владимир Варнава

Фото Карина Житкова

Мы опускаем биографию, ее можно посмотреть на сайте и прочитать в других интервью.

Наташа, ты не очень часто даешь интервью. Почему?

Я вообще не самый разговорчивый человек. Иногда даешь интервью, и потом это так преподносится, что не понимаешь, о ком это вообще. 

Артист балета довольно часто воспринимается как инопланетное существо, разговаривает телом,  речь чаще косноязычна. Как думаешь – проблема в этом? 

Я думаю, все зависит от конкретной личности, от внутреннего состояния, от того, как  ощущаешь мир. Когда я училась, мы не могли на уроке классического  танца разговаривать, нам говорят замечания, а мы молчим.  Мы привыкаем к тому, что молчим и говорим телом.

Связь с педагогом идет односторонняя, ты считаешь это правильно?

Как исполнитель я вкладываю что-то от себя в хореографию, то, как я чувствую, тем самым об этом говорю.

Но вербальный диалог отсутствует. Бывает, я спрашиваю балетных артистов: «Ну как вы понимаете?» – и практически всегда тишина, и это не потому что не понимают…

Мне кажется, сейчас такое поколение артистов – молодежь приходит, им ничего не нужно. Скажут – сделают, но не думают, КАК они это делают. Сейчас приходит много людей, которые просто присутствуют в профессии.

Сколько лет ты работаешь в театре?

В этом или вообще? Ведь, будучи ученицей, я уже официально работала в Краснодарском театре.

Там ты застала Юрия Григоровича?

Нет, он как раз только пришел, началось объединение трупп, тогда я решила, что надо искать что-то другое. Я всегда хотела уехать. Дмитрий Брянцев приезжал к нам ставить балет, и мой педагог, с которым я работала в Краснодаре, сам мне предложил попробоваться в Москву.

Ты никогда не думала рвануть дальше?

Сейчас уже нет, конечно. Был момент, когда я только приехала,  ходила в Большой театр заниматься классом, и Лавровский предложил мне остаться. Но почему-то работать в Большом у меня желания не было.

Ты пришла сразу на положение солистки?

В театр Станиславского меня взяли на ставку кордебалета, но я не выходила в нем, начала сразу с вариаций, двоек… Я здесь с 2002 года. 

Как думаешь, нормально ли попасть без кордебалета сразу в примы или считаешь, что эту школу надо пройти и без этого настоящей примы не сколотить?

Я думаю, все возможно. Иногда приходят артисты, которые по уровню гораздо выше, чем те, которые уже есть.

Что дает тебе статус примы?

Некую свободу, наверное. Но если глобально об этом рассуждать, то многое зависит и от руководителя. Лоран Илер, скажем так, не обращает внимания на то прима ты или нет, для него все равны. Я никогда себя не ставила выше других, но все равно должна быть негласная субординация среди артистов. 

Тебе это скорее нравится или нет?

Тебя не просто возвели в статус примы, ты приходишь к этому своим трудом. Поэтому, я  думаю, что мы заслужили уважение к себе.

Балерина, на которую ты ориентируешься.

У меня такой нет. Я смотрю многих балерин, вижу их плюсы и минусы, и каждая хороша по-своему. Но для меня нет кумира.

Мой любимый танцовщик – Нижинский, хоть я и ни разу не видел как он танцует, мне нравится его образ — человека, который изменил ракурс балетного искусства.

Я не задумывалась об этом. Из тех, кого знаю, даже сложно выделить человека, уровня которого хотелось бы достичь. Я просто делаю свое дело, пытаюсь делать каждый раз лучше, чем ранее. Наверное, мне близок Михаил Барышников, именно как личность, хотя я с ним знакома только по его интервью. Для меня живой легендой является Наталья Макарова. Когда она приезжала к нам ставить «Баядерку», я ее побаивалась, мне казалось, когда меня увидит, скажет: «Какой это ужас». Но в процессе работы все наладилось. Помимо того, что она много давала мне в профессиональном плане, она также восхищала меня и как человек, и как женщина. Она очень сильная личность.

У тебя наращиваются эмоциональные мышцы от проживания спектакля? После того как готовишь премьеру, ты каждый раз одинаково ведешь роль?

Нет, даже когда много раз танцевала спектакль, и возникает перерыв, после которого ты снова его готовишь – каждый раз надо заново выстраивать себя. Это приятный процесс.

Я знаю, что ты прошла кастинг на балет Акрама Хана. Это событие для тебя?

После кастинга мне показалось, что это не моя хореография, и, наверное, мне в этом лучше не участвовать. Я удивилась, что прошла кастинг.

Что ближе — классическая или современная «Жизель» Акрама Хана?

Ближе классическая, но мне понравился его спектакль, я хотела бы станцевать эту версию. 

Дай совет молодым артистам как попасть в состав, чтобы тебя заметили.

Я бы сама хотела знать ответ на этот вопрос.

С каким животным ты бы себя ассоциировала?

Я не знаю. То, как я себя ощущаю – это одно, а то, как меня видят со стороны (я знаю это) – это совершенно другое. Мне было бы интересно как раз спросить у окружающих, каким зверьком они меня видят. Сама себя я бы, наверное, ассоциировала с ленивцем. Часто мне педагог говорит – будь активнее! Несмотря на это прекрасным Белым лебедем в «Лебедином» мне себя сложно чувствовать, я знаю свои недостатки, пытаюсь их скрывать. А вот в Черном лебеде, где нужно быть резче и жестче, я ощущаю себя спокойнее.

Расскажи про максимально нелепый момент на спектакле, страшный сон примы?

Первое, что вспоминается, это как после премьеры «Одинокого Джорджа» на поклонах я упала на сцене через корзину, это было неловко, я не понимала, как вообще такое возможно! Потом, стоя на сцене, мне казалось, что этого не было, не могло такого произойти. Это даже успели снять зрители, и на следующий день это видео все смотрели. Мне дали за это даже нашу внутреннюю театральную премию «Золотой вантуз», которую вручают за самый смешной случай. Сейчас уже, конечно, вспоминаю это с улыбкой, есть о чем рассказать и что вспомнить.

Есть ли план, что делать дальше?

Плана нет, но я все больше об этом задумываюсь. Больше прихожу к тому, что хотела бы остаться в театре, ведь он как второй дом. 

Стать артисткой современного танца?

Желание есть, мне хотелось бы пробовать себя в этом направлении. 

Хореографом?

Нет, я исполнитель. Каждому – свое.

Роль, которая доставляет тебе наибольшее удовольствие?

Последнее время я все больше удовольствия получаю, просто выходя на сцену, не важно, что я танцую. 

В чем супер-сила Натальи Сомовой?

Что бы мы не взяли, всегда есть те, у кого это лучше. Я легко учу, могу выучить даже современный балет по записи. А сила в моих близких, в их поддержке. 

Ты бы хотела, чтобы твои дети танцевали?

С одной стороны, мне бы хотелось, чтобы дочь танцевала, но с другой – я знаю, как это должно быть, и буду мучиться, если не буду этого видеть. Сын пошел по стопам папы, это был его выбор, и я вижу, как Максиму (прим. ред. Максим Маринин – муж Натальи, Олимпийский чемпион по фигурному катанию) непросто, от того, что пока нет того результата, который хотелось бы видеть. Но если дочь захочет, я во всем ей помогу и поддержу. 

Недавно вышел проект на La Personne, посвященный экологии, в котором ты приняла участие. Уделяешь ли внимание проблемам экологии?

Да, я тоже обращаю внимание на изменения погоды, климатические изменения, на то, что люди зачастую не убирают за собой, загрязняют природу. Это удручает. Я даже огрызок не могу бросить, хотя, казалось бы, это лишнее удобрение, но я не могу.

Есть ли еще какие-то эко-привычки у тебя?

Мы стараемся минимизировать использование пластиковых пакетов и вообще пластика.

Я не веду модную колонку, но ты действительно прекрасно выглядишь. Скажи, есть любимый брэнд или дизайнер?

Нет такого, я сама составляю свой образ, хотя мне хотелось бы, чтобы кто-то мне просто приносил одежду, и я бы это надевала, потому что иногда это бывает мучительный выбор — что и с чем надеть. У меня был опыт работы со стилистами,  меня очень привлекает мир моды, и стало интересно, что профессионал сможет мне предложить. Но оказалось, что не так это просто, никто не смог. Помимо того, что одежду должны подобрать, на мне это должно хорошо сидеть, и, если получалось так, что по образу мне все нравилось – это не получалось никак посадить на мою фигуру.  

Каблуки?

Да, мне очень нравится, хотя не всегда есть такая возможность. Ноги устают, и очень сложно подобрать удобную колодку. А вообще, я  готова  пожертвовать удобством ради красоты.

Как думаешь, насколько артист балета связан со своим эго?  Почему мы выходим на сцену? Ради зрителя? Ради себя? Денег, славы?

Нами движет желание показать проделанную работу, то, что ты сделал в зале.

Ты раскрываешь личный, жизненный опыт на сцене через своих персонажей?

Нет, скорее для меня это возможность побывать в чужой жизни, ощутить эмоции, которых в жизни не бывает. 

Ты застала в театре  смену пятерых руководителей. Можешь ли ты каждый период обозначить каким-то словом? 

Могу сказать, все они были очень разные, но каждый из них стал важной частью моего пути.                               

Блиц (по библии Дудя)

Адажио или вариация?

Адажио. Это рассказ, взаимоотношения, история.

Спектакль или гала-концерт?

Спектакль, конечно.

Слушаешь ли ты классическую музыку вне театра?

Да, радио Орфей – мое любимое.

Три любимых композитора?

Чайковский, Рахманинов, Брамс.

Слушаешь современную музыку?

Не особо слушаю, но, например, «Цвет настроения синий» может запасть, и поешь потом весь день. 

Серёга Полунин — звезда?

Да.

Почему? 

Сейчас, конечно, можно раскрутить кого угодно, но его энергия захватывает зрителей.

Лоран – свой или нет?

Он пытается быть своим. Но мне сложно, отчасти и от того, что я не владею языком хорошо. Мое личное убеждение, что никакой иностранец, как бы хорошо он не владел языком, не может мыслить, как русский.

Почему молодой зритель должен прийти посмотреть Наталью Сомову?

Молодой зритель просто должен прийти в театр, не важно на кого, и хоть что-нибудь посмотреть. Смотрю на своего сына, он раньше занимался брейк-дансом,  балет его никогда не привлекал. Я приводила его посмотреть на мои спектакли, а ему было скучно. Когда приезжали к нам в театр иностранцы с «Щелкунчиком» в стиле брейка, ему очень понравилось. А дочь с двух лет сидит в зале и смотрит все балеты.  Каждому — свое, насильно не стоит заставлять. Другой вопрос – сейчас можно все увидеть в интернете, и многие просто не хотят выходить в театр. Думаю, это касается не только балета, а театра в целом. 

Прыгаешь до конца на классе?

Если много работы, то нет. А вообще – стараюсь.