Первая солистка Мариинского театра Рената Шакирова начала свой путь на Театральной площади, еще учась на первом курсе Академии Вагановой. В первом же сезоне своей работы она станцевала большие партии, да еще и стала победительницей проекта «Большой балет». Балетоманы следят за каждым дебютом Ренаты, а когда она танцует Китри, Жизель или Джульетту, любящий ее зал взрывается овациями.
Интервью: Ольга Угарова
Фото и стиль: Ира Яковлева
MUAH: Шура Матвеева
Вы родились в Узбекистане, потом вместе с семьей переехали в Башкирию. Когда оказались в Петербурге?
В 10 лет. Мы приехали поступать в Академию Вагановой. Я всегда была очень активным ребенком: кстати, довольно сильно отличалась от спокойного брата, с которым мы как инь и ян. Видя такую энергию во мне, мама решила отдать меня на танцы. Мы выбирали между бальными и хореографическими студиями. Остановились на втором варианте – так я попала в ансамбль, где были народные, национальные, детские и другие всевозможные танцы. Плюс ко всему мы ездили на разные фестивали, где знакомились с другими коллективами, и ставили мюзиклы на Новый год и отчетные концерты в мае. Было очень интересно! А Петербург случился неожиданно. Мы задумались о том, чтобы заниматься профессионально, и когда мама поехала сюда в командировку, взяла меня с собой – я и поступила.
Сейчас в Петербурге живут и ваши родители, и ваш брат. Вы очень семейный человек. Каково было оторваться от родных в 10 лет?
Ох, непросто! Мама даже думала, что я должна попробовать поступить в Московскую Академию, потому что там я могла бы жить с родственниками. Но остановились все-таки на Петербурге. Интернат, где я жила с шестью девочками в комнате, сопровождался и слезами, и радостями. Конечно, мы скучали по своим семьям – часто сидели в обнимку и плакали друг у друга на плече. Но ситуация, когда у тебя никто не сидит над головой и ты должен сам добиваться результата, делает тебя взрослее и самостоятельнее, а в конечном итоге – ответственнее.
К петербургскому климату быстро привыкли?
Если с отсутствием солнца я могла смириться, потому что весь день проводила в Академии, то зимой было тяжело. Во-первых, короткий день: идешь по улице после занятий, а уже ночь. Во-вторых, отсутсвие снега по сравнению с Башкирией — вот это было шоком. Но все равно, с первого дня пребывания в городе я чувствовала, что Петербург – абсолютно мое место.
Еще за три года до выпуска из Академии, вы попали в стены Мариинского театра. Как так получилось?
На первом курсе мы с одноклассницами поняли, что летних каникул нам много — хочется держать себя в форме. Попросили нашего педагога Татьяну Александровну Удаленкову помочь попасть в театр на уроки. Нам разрешили. Неделю мы ходили на урок, а после Юрий Валерьевич Фатеев предложил станцевать Амура в «Дон Кихоте». Потом дали Маленьких лебедей в «Лебедином озере» и Одалиску в «Корсаре». Позже мы занимались и зимой, когда в Академии все отдыхали. И я уже подготовила «Рубины» Баланчина и Принцессу Флорину в «Спящей красавице».
«Рубины» – это ведь очень сложная партия!
Чтобы готовить «Драгоценности» Юрий Валерьевич приезжал в Академию вместе с Кимином Кимом: готовили месяц в жанре «экстрим» (улыбается). Но было здорово, и премьера прошла удачно. Все это было на втором курсе, а вот на третьем меня уже не звали работать над партиями. Я так испугалась! Но мне объяснили, что Николай Максимович переживал из-за нагрузки и ответственности перед выпускными экзаменами, поэтому необходимо было сконцентрироваться на учебе. Сразу после экзаменов меня пригласили в труппу театра.
На выпускном Николай Максимович Цискаридзе предложил вам танцевать свадебное па-де-де из балета «Лауренсия». Кажется, это точное попадание в ваш стиль.
Это навсегда останется в памяти! Он долго думал и выбирал каждому ученику какую-то яркую партию на выпуск. Я помню, как он меня поймал в столовой и сказал: «Давай сделаем Лауренсию!» Было очень неожиданно, но я просто счастлива, что танцевала именно это Гран-па!
В 2016 году вы в паре с Кимином Кимом стали обладательницей Гран-при проекта «Большой балет». Записывали сезон, когда вы еще заканчивали Академию. Когда удавалось готовиться?
Параллельно с подготовкой к выпускным я ездила в театр, чтобы работать вместе с Кимином над программой. Сам проект тоже стал для меня испытанием и был очень волнительным. Все было не похоже ни на Академию, ни на театр. Просто помещение, четыре человека жюри, и ты для них танцуешь. Самое ужасное, что я не была готова к режиму съемок. В первый день нам сказали, что съемка начинается в семь вечера, мы уже подготовились, разогрелись, а в итоге начали только в восемь, и то мы были не первыми. Ты постоянно пребываешь в этом состоянии ожидания, а тело же должно быть горячим, чтобы выйти и станцевать. Честно говоря, мне кажется, что сейчас я бы не справилась с таким режимом работы.
Перед прошлогодним карантином у вас было два больших дебюта: в балете «Жизель» и в одноактной работе Алексея Ратманского «Лунный Пьеро». Первый давно хотели станцевать?
Да! Это сложный спектакль: в нем нет больших движений, а все переходы очень маленькие, при этом зритель практически все время смотрит только на тебя. Ты должен проработать все актерски и вытащить свою эмоциональность, пронеся чистую любовь через все два часа. Я очень эмоциональный человек, но не все это видят, потому что я многие вещи проживаю внутри. А в таких спектаклях, как «Жизель» можно все выплеснуть. Это мое лекарство.
Во время подготовки «Лунного Пьеро» вам передавала партию Диана Вишнева, на которую был поставлен балет. Как вам работалось с атональной музыкой Шенберга?
«Лунный Пьеро» – очень актуальная вещь. Каждое стихотворение цикла обладает своей внутренней историей, и ты должен меняться изнутри от песни к песне, работать с музыкой «актерски». Диана Викторовна, конечно, передала невероятные нюансы, но еще очень поддержали ребята, которые танцевали в этом балете с самого его рождения.
Вы много обсуждаете с Вашим педагогом Татьяной Геннадьевной Тереховой драматические тонкости образа?
Безусловно мы ищем нюансы, но тут есть момент: каждый человек чувствует по-своему. Педагог может подсказать, как сделать лучше и эстетичнее, подсказать позировки, повороты головы и движения рук, но эмоции нужно доставать свои. Мы можем скопировать технику, но внутреннее наполнение – это то, над чем нужно работать самой. В этом никто тебе не поможет, кроме тебя самой.
