19:30. Занавес Михайловского театра в Санкт-Петербурге поднимается, и перед залом предстает Дон Кихот. Как всегда он грезит о героических походах и мечтает о воцарившейся справедливости. Еще немного, и начнется один из самых великолепных балетов всех времен.
За кулисами уже готовится выйти на сцену недавняя выпускница Вагановской академии и уже корифейка Михайловского театра Элла Перссон, которая сегодня исполняет партию Уличной танцовщицы.
Элла, будучи корифейкой, танцует ведущие партии – причем сложные и важные в мировом балетном репертуаре – Жизель и Сильфида. Она также репетирует премьерный спектакль и заглавную партию Золушки. Несмотря на свой официальный статус, она очень быстро движется по карьерной лестнице и настолько успешно, что должность балерины, вполне возможно, совсем не за горами.
День Эллы, как и любого артиста балета, начинается тогда же, когда и офисные работники спешат забежать в «Старбакс» по пути в офис. Элла не исключение. Проснувшись в 8:30, позавтракав, обязательно приняв ванну и приведя себя в порядок, она идет в театр.
Первым делом нужно разогреться. Сам разогрев не является обязательным. Точнее, он не контролируется педагогом. Это на совести каждого танцора, ведь если как следует не разогреться, то можно получить травму, выпасть из ближайших спектаклей, что равносильно смерти для артиста. Элла приходит в зал одной из первых, в 10:30 утра, и разогревается полчаса. Позже к ней присоединяются и другие артисты, но есть и те, кто, пропустив разогрев, приходят сразу к началу занятия.
Как говорит Элла: “Всё индивидуально и зависит всё от физиологии каждого танцовщика. Кому-то нужно больше времени, чтобы настроить тело на интенсивную работу, а кто-то справляется и за десять минут”.
Забавно, что разогрев происходит почти в гробовой тишине. Танцовщики разогреваются молча, в наушниках. Кто-то даже умудряется одновременно сидеть на шпагате и в социальных сетях. Но не Элла.
В ней поражает структурированный подход к работе. Все должно идти четко по плану, ничего не должно отвлекать от работы. Когда многие артисты балета развивают свои аккаунты в инстаграме, Элла Перссон, обладая невероятными внешними данными, словно скульптура, вылепленная Микеланджело, в которой все идеально и вызывает восхищение, старается отстраняться от социальных сетей. Иногда она даже не берет с собой телефон. На такой радикальный шаг не пойдут даже всякие «тренеры по личностной эффективности». Возможно, именно балеринам нужно проводить семинары о том, что такое настоящая отдача своему делу.
Начало занятия так вообще можно рассматривать, как один из примеров отточенных до совершенства процессов. Нет никакого сигнала, никакого менеджера, который бы говорил, что делать, никаких совещаний. В 10:59 танцовщики просто встают с места, почти синхронно, словно во время выступления, выносят станки на центр зала и встают в первую позицию. Ровно в 11:00 урок начинается со слов преподавателя: “Plié”.
Урок проходит под живую музыку: в каждом зале есть рояль, и концертмейстер играет тот музыкальный размер, о котором просит его педагог. Упражнения на станке артисты делают вместе, далее идут прыжки, где все делятся на небольшие группы в два-три человека. Вообще на уроках не бывает индивидуального подхода, но, если у танцовщика что-то выходит не так, преподаватель может попросить его повторить заход.
Официально занятие заканчивается в 12:00, но на самом деле артисты покидают его раньше. Кто-то устал, у кого-то есть небольшая травма, и ему нельзя перенапрягаться, кто-то спешит на прогон вечернего спектакля. Причины у всех разные.
Элла покинула занятие незадолго до его окончания. У нее сегодня спектакль, в котором она танцует как сольную партию, так и в четверке дриад. В других случаях она всегда остается до конца занятия, невзирая на усталость. Как говорит она сама: “всегда необходимо заставлять себя идти дальше, даже если ты устал, даже если ты больше не можешь. Ведь именно в такие моменты, преодолевая свои лимиты, ты становишься лучше, ты развиваешься”.
Переодевшись, Элла приходит за кулисы и продолжает разминаться. Скоро начнется репетиция.
Артистов приглашают на сцену по громкой связи, и театр начинает репетицию. Главный балетмейстер театра и репетиторы сидят в зале и дают комментарии как артистам, так и оркестру. Это не односторонние приказы, а диалог между тремя составляющими: артистами, репетиторами и оркестром. Если артист чувствует, что ему удобнее танцевать быстрее, он может попросить оркестр играть быстрее. Если репетитору не нравится, как артист выполняет роль под этот тэмп, он может предложить дирижеру играть этот момент медленнее.
Одни партии из балета могут повторить несколько раз, а другие – и вовсе пропустить. Все и так знают, что кому и когда нужно делать. Это не столько даже похоже на традиционную репетицию, сколько на финальный просмотр: кто в какой форме, нужно ли изменить некоторые нюансы, чтобы обеспечить максимально возможное качество вечернего выступления.
В репетиции, как и в самом спектакле, есть антракт. Если артист выступает только в первом акте, после антракта он может заниматься своими делами. У Эллы партия как в первом, так и втором акте, так что, сделав небольшой перерыв, она возвращается на сцену.
Завершив репетицию, в гримерке Элла переодевается в повседневную одежду. Повседневную – в балетном смысле этого слова. В театре, и даже иногда за его пределами, артисты одеты словно лыжники: в пуховых штанах, согревающих куртках, мягких тапках – чунях. Это необходимо для того, чтобы тело не потеряло тепло, и артист не получил травму.
Настало время подготовиться к самому выступлению, что каждый артист делает по-своему. Кто-то идет обедать, кто-то играет в Hearthstone (да-да, артисты тоже любят порубиться в игры, причем играют они очень даже неплохо), кто-то пытается немного поспать, ведь на сон у артистов балета времени крайне мало.
Элла же решила подшить свои пуанты. Как-то раз перед выходом на сцену ее пуанты сломались, и она очень переживала. Но поскольку show must go on, она все же вышла на сцену, рискуя завалить свою партию или даже получить травму. К счастью, все обошлось. Но Элла решила, что больше такого повториться не должно, и теперь всегда проверяет пуанты перед выступлением.
Теперь можно немного перекусить. Театральная столовая со вкусной едой и низкими ценами иногда все же поднадоедает, поэтому Элла идет в небольшое кафе рядом с театром, где она заказывает чай и салат. Кстати, возвращаясь к ее отношениям с социальными сетями, это первый раз за день, когда она взяла в руки телефон.
Элла, конечно, ест мало, но стереотип о том, что все балетные сидят на диетах, далек от реальности. Как правило, никто вообще на них не сидит. Все едят что и сколько хотят. И это нормально: в стандартный рабочий день они сжигают больше калорий, чем некоторые гордые обладатели карты фитнес-клуба за месяц. Иногда все же приходится сесть на диету, но это в основном касается балерин, которые сами чувствуют, что выходят из своей идеальной формы.
Пообедав, Элла возвращается в театр, где начинаются приготовления к вечернему выступлению. Придя в гримерку, она начинает наносить макияж. Сама. Вообще, многие балерины делают это сами. Только парни часто просят помощи, но им это простительно. Разобравшись с мейкапом, настало время прически.
В театре существует четкий порядок того, кто и когда делает себе прическу, и зависит он от партии, которую артист сегодня исполняет. Если речь идет о «Дон Кихоте», то первой в очереди стоит Китри, а после нее Уличная танцовщица, которую и танцует Элла.
Когда до начала спектакля остается совсем немного, наступает время последних штрихов. В случае Эллы это искусственный загар. Да-да, когда некоторые девушки используют его для большей привлекательности, для артистов это лишь очередной инструмент в создании образа. Белоснежная кожа Эллы просто не подходит для персонажа Уличной танцовщицы, поэтому приходится покрывать себя спреем, который потом еще устанешь смывать, ведь в следующем балете у героини может быть именно белая кожа.
И вот начинается спектакль. Занавес поднимается, и публика затихает. Разогревшись еще немного, Элла выходит на сцену. Но после партии Уличной танцовщицы спектакль для нее не заканчивается. Сейчас она только вступает в должность полноценного солиста, а это значит, что во втором акте она тоже танцует, уже в трио дриад.
Это один из самых сложных этапов в жизни любого танцовщика. Тебе не только нужно знать и репетировать партию кордебалета, но и найти достаточно времени сделать то же самое с сольной частью, ведь именно от исполнения соло будет зависеть, станешь ты солистом или нет. В жертву идут свободное время, сон, общение с друзьями и семьей – все во имя карьеры.
После исполнения второго акта Элла собирается домой. Оставаться дальше смысла нет, а лишний часок сна гораздо полезнее. Смыв грим и переодевшись в повседневную одежду уже в стандартном понимании этого слова, она направляется домой своей легкой походкой по набережной Санкт-Петербурга. К сожалению, после интенсивного дня насладиться видами этой Северной Венеции уже нет сил – даже до близко находящегося дома продуктивнее доехать на автобусе. Ведь завтра ее ждет такой же день, как и послезавтра, как и все остальные дни до конца сезона. Необходимо экономить силы, чтобы отдавать как можно больше на сцене.
В деловом мире сейчас все помешаны на продуктивности: появилось много тренеров по собственной эффективности и просто лекций и семинаров по тайм-менеджменту. Все говорят о том, как нужно повышать продуктивность, как необходимо полностью отдаваться своему делу, как все должно быть четко и по плану, пускают слюни на немецкие и японские системы качества. Много говорят, но не так много делают.
В балете все наоборот. За весь день Элла не сказала ни слова о продуктивности, ни слова о какой-то системе. Всё было похоже как раз на ту самую идеальную, даже немного утопическую, систему построения процессов.
У артистов нет никаких менеджеров, за весь день им никто не сказал, что именно нужно делать, за исключением напоминаний о начале репетиции. Никто не контролирует, нанес ли ты грим, сделал ли ты прическу. Даже тот момент с автозагаром никак не контролировался. Элла просто сама нанесла его, потому что так надо, потому что так было задумано режиссером-постановщиком и все должны это знать.
За кулисами все происходит с невероятной четкостью: именно то, что должно происходить, и именно тогда, когда это должно происходить. Все процессы закулисной жизни Михайловского театра отточены до идеала в неменьшей степени, чем сами выступления.
Для кого-то армия является примером идеально четкой системы построения процессов, для кого-то – Toyota. Для меня же это – балет.
