Что нужно знать об Алексее Любимове перед тем, как начинать читать это интервью?
Кратко. Алексей родился в Саранске , учился в Перми ровно три года, работал в Японии, после этого около 8 месяцев работал в Петербурге в труппе К. Тачкина, но отношения с руководством не сложились, и он опять улетел в Японию. Далее в поисках своего друга Виктора Костакова, работающего на тот момент в театре Станиславского, приехал в Москву, дабы с другом повидаться. Таким образом театр Станиславского может быть благодарен Виктору Костакову за чудесного ведущего солиста Алексея Любимова.
Это шапка интервью, это мой план. Done. А теперь… вопросы и импровизация.
Как ты думаешь, Леша, молодые танцуют по-другому?
Конечно, всякий раз новое поколение более адаптировано эволюционно. Они могут то, чего не мог я, скажем так.
Есть черта или тенденция: они танцуют свободнее, может быть?
У них, в основном, лучше физические данные, лучше подготовка, но меньше концентрации и упорства.
Что мешает? Инстаграм, соцсети, фоточки?..
Да, занимаются не тем.
Звучит, как песенка старого пирата: «Вы, ребята, занимаетесь не тем!», ну да ладно.
Личный вопрос: чему важному тебя научила мама?
Я вырос без отца, он оставил маму одну со мной и моим братом, который старше меня на полтора года, и, конечно же, мама своим примером научила меня выживать, упорству, честности и всем тем прекрасным качествам, которыми должен обладать хороший человек.
Слова не мальчика, но мужа.
Россия – это столица мирового балета или нет?
Я думал, что определение столицы подходит больше городу, а не стране, но ладно. Считаю, что если и стоит где-то заниматься искусством, то только в России. Я много где побывал и видел, знаю менталитет народов разных стран и думаю, что последний оплот, где можно создавать искусство – это Россия. Во многих других странах оно становится коммерческим и как следствие потихоньку исчезает. Когда речь идет о деньгах – искусством это назвать нельзя.
А здесь коммерции нет?
Она есть, но российский артист ей не поддается. Артист должен быть голодный и злой, хотя достоин просыпаться на шелковых простынях. И, конечно, публика, — мы же видим, как посещаются театры во всех российских городах, чего не можем наблюдать, скажем, в Швейцарии, Германии. Люди ходят на спектакли, но не так часто, не с таким вожделением; возможно, в России людям больше нужна отдушина, а возможно, у людей в России просто больше душа, или она просто есть.
Хочу уточнить: а в Испании, Италии люди не занимаются искусством, или занимаются по-другому?
Возможно под искусством сейчас я имею в виду именно балет.
Я почему это спросил: есть утверждение, тезис, что Россия – столица мирового балета и «наш балет впереди планеты всей», на этот счет существуют разные точки зрения. А ты считаешь, что это до сих пор так?
Как патриот своей страны я, конечно, считаю, что да, русский балет занимает лидирующие позиции на мировой арене.
Зачет. А какие страны с ним могут конкурировать?
Та страна, в которой есть крупная балетная компания, может быть включена в этот список: Америка, Франция, Германия…
Что такое мужское достоинство?
В голову лезет какая-то ересь, но я понимаю, что речь не об этом (смеется).
Я думаю, это характер.
Зачем ты сейчас приехал в Славный Город на Неве?
Меня пригласили сниматься в кино, это история о Екатерине, называется «Екатерина. Самозванцы», насколько я знаю, это третий сезон. Мне была предложена роль под названием… «Магистр вожделений» — господи прости. Как известно, при дворе бушевал разврат, и при таких обстоятельствах они, конечно, не могли обойтись без церемониймейстера. По сюжету он итальянец, некий похотливый и развратный тип, к которому в дом приходят люди, он правит бал, соединяет людей и отправляет их в комнаты для утех. Такая небольшая роль. Я надеялся раскрыться в полной мере, но режиссер пожалел нервы зрителей и заковал меня в красный плащ и черную маску.
Мы будем ждать спин-офф, полный метр о твоем герое! А вообще кинокарьера – это интересный расклад для тебя? Я знаю, что это не первый опыт.
Да, конечно. С раннего детства я ходил в театр, и актерская игра всегда привлекала меня – уже снялся в нескольких короткометражках. Работая в театре, ты примеряешь на себя разные роли, образы, проживаешь невероятное количество удивительных, неожиданных жизней; не хочется, чтобы это прекращалось, и кино дает такую возможность, тем более, что оно каким-то удивительным образом меня находит само.
Ты легко соглашаешься на проекты?
Я соглашаюсь на все!
Даже сценарий не читаешь?
Я пробежал его глазами, но текст, конечно же, не выучил, читал его уже на площадке, благо его там было немного, видимо, по задумке нужна была пластика.
Как тебя пригласили на эти съемки?
Мы должны осветить этот аспект: я выкладывал в Инстаграм танцевальный фрагмент с репетиции с неким подающим надежды и набирающим обороты в данный момент Владимиром Варнавой – не знаю больше о нем ничего – который ставит на меня танцы, и этим видео заинтересовались в кинопроизводстве, позвонили и попросили еще видео. И я им выслал тот же самый танец, но с другой репетиции.
Если ты следишь за развитием мирового кинематографа, ставь под своей фотографией хештег #магистрвожделений, репостни это интервью и Магистр Вожделений лично пригласит тебя на свою кинопремьеру, возможно даже в Канны.
Во сколько ты набил свою первую татуху (Дудь просил узнать)?
Мне было 18 лет, я как раз только приехал в Москву. Это был очень взвешенный поступок, я вообще каждую свою татуировку долго обдумываю, вынашиваю. История с первой такова, что я представил на своей правой руке это солнце и в какой-то момент понял, что не могу без него. То есть я сделал это не потому, что хотел татуировку, а потому, что без нее не мог, я сроднился с мыслью, что на мне именно в этом месте есть это солнце (хотя оно еще не было набито, я долго думал кому мне себя доверить). Она несложная, но именно в этом ее прелесть.
Тату-мастеру довериться – это более сакрально, чем довериться хореографу?
Это совершенно разные вещи, так как я не люблю тату-мастеров, которые в своих работах отрабатывают свой профессионализм, я иду к ним с уже готовым эскизом. Невозможно сравнивать хореографа и тату-мастера — от хореографа я как раз жду, что он на мне отработает свой профессионализм – в этот момент мое тело выступает ретранслятором идей, а с тату наоборот, возможно, я когда-нибудь начну набивать себе татуировки сам, но я сомневаюсь, потому что рисую я плохо.
Но еще не вечер…
…а утро четверга!
То есть все свои татуировки ты придумал сам?
Да, конечно. Мои татуировки – это неизменная констатация чего-то, это не Спанч Боб, не имя Марина, я считаю, что татуировки нужно делать такие, чтобы не было возможности захотеть их удалить или изменить.
Есть на твоем теле бестолковые татуировки или те, о которых ты жалеешь?
Нет.
Ну, может, кошечка под щиколоткой?
Нет.
Хорошо, не кажется ли тебе, что ваши траектории с Сергеем Полуниным, с которым вы дружите – они похожи? Оба статные, у обоих лидирующие жизненные позиции, оба маскулинные, мужественные, оба в татухах, оба бунтари, оба любите кинематограф…
Мы абсолютно разные, и судьба у нас абсолютно разная. Судьба – это характер, а характер – это, как мы выяснили, достоинство. У нас разные способы достижения целей, образ мышления, скорее поэтому мы и друзья. Я считаю, что Сергей сильно отчаяннее меня, насколько я его знаю, он очень интуитивный человек, а у меня с интуицией не очень хорошо. Сергей очень легко задает и решает самые сложные жизненные вопросы. А возможно, это в моем представлении вопросы сложные, поэтому я с таким восхищением отношусь к этой его способности. Он обладает многими качествами, которых мне не хватает и, наверное, наоборот, но об этом может сказать только Сергей.
Я хотел бы дать небольшой комментарий. Я говорил уже тебе это на банкете, после премьеры в Калифорнии, что отчасти при выборе тебя как артиста на меня повлиял твой визуальный образ, потому что послушный паренек не будет забивать себя татуировками, а мне как раз необходим был характер. Ленин – рок’н’рольщик, это то, что мне было нужно. («В. И. Ленин» – один из персонажей балета «Айседора» Владимира Варнавы –прим.ред.)
Когда ты в последний раз плакал?
Мне кажется, сегодня утром. Дело в том, что я плачу каждое утро, у меня очень слезливые глаза, которые реагируют то на свет, то на мороз. Это не какой-то из ряда вон выходящий случай – плачущий Алексей, я могу спокойно поплакать от песенки Мамонтенка, например, есть такие вещи, которые дергают что-то глубоко внутри меня, и я не могу с этим совладать, да и не пытаюсь. Я же знаю, что плакать полезно, поэтому как только – так я сразу в плач.
На спектакле плакал когда-нибудь?
Да. На «Снегурочке» плачу стабильно, там такое эмоциональное изнеможение и драматическая кульминация, что в момент, когда Снегурочка тает и бежит мне в руки, у меня, как правило, текут слезы. Тем более, многое зависит от исполнительницы, последнюю «Снегурочку» я танцевал с Жанной Губановой – это молодая, подающая надежды балерина нашего театра, восхитительная и прекрасная, более того мы с ней недавно в Крыму танцевали семь «Щелкунчиков» подряд, аншлаги, цветы и все как полагается настоящему взрослому артисту.
У тебя есть какой-то костяк, клан поклонников?
Я не настолько тщеславен, чтобы держать рядом с собой людей, но, в общем-то, они существуют. Я очень трепетно отношусь к эмоциям поклонников балета и тем более поклонников творчества конкретного человека. В какой-то момент несколько человек из огромной армии фанатов Сергея примкнули и ко мне, так что этот костяк еще и международный.
Какой самый необычный, интересный подгон делали тебе поклонники?
Люди дарят много интересных вещей или событий: игрушки, картинки, нарисованные детьми – нежные, светлые вещи. А события мне совесть не позволяет выносить на всеобщее обозрение.
Может, это свидание или тебя пригласили кататься на яхте в Монако?
Был такой случай, когда после выступления с Настей Волочковой губернатор Владивостока устроил нам фуршет на яхте. Я долгое время был частью Настиной команды и на протяжении 5-6 лет мы объездили с ней полмира.
За что тебе в твоей карьере максимально неловко?
В начале карьеры я очень стеснялся выходить в мимических партиях: герцоги, пара, выносящая кабана в «Жизели». За первые три года в театре я не только перетанцевал весь кордебалет, но и уже был занят своими проектами; из разных уголков мира, из различных театров постоянно присылали благодарственные письма на адрес нашего театра с текстом, что Алексей Любимов «украсил наш фестиваль» или «провел замечательный спектакль». Видимо, театру надоело получать такие письма и где-то щелкнуло: «ну ладно, дадим ему «Лебединое» станцевать». Так я стал ведущим солистом театра Станиславского (смеется).
То есть «Нет маленьких ролей, есть маленькие актеры» — не про тебя?
Да, для меня было эмоционально больно выходить не номером один, я изо всех сил хотел танцевать один на сцене. Это детское представление карьеры, наверно.
Сейчас что-то поменялось?
Ну конечно! Но на тот момент мое представление о балете было исключительно как о классическом танце, а в нем всегда есть ведущая пара, и я изо всех сил хотел быть ведущим солистом. Теперь есть огромное количество постановок, где танцует много артистов на сцене, и каждый из них в свою очередь своим профессионализмом дополняет спектакль. Как только я добился статуса ведущего солиста, я начал интересоваться современной хореографией.
Сейчас случается, что ты на сцене не номер один? Ты легче это переживаешь?
Конечно, я стал мудрее и с гораздо большим интересом начинаю относиться в принципе к подготовке роли, не обязательно ведущей.
Как думаешь, какое у тебя амплуа?
Каждая роль оставляет свой отпечаток, и ты все больше обрастаешь новыми формами, гранями, поэтому определить свое амплуа все сложнее. Я скорее становлюсь жадно интересующимся и ищущим новых интересных образов.
Моя любимая рубрика: недавно в Москве с большим и невероятным успехом прошел спектакль «Айседора». Расскажи, как ты готовился к партии Ленина?
Ну конечно же, я долгое время поначалу неподвижно лежал, скрестив руки на груди, пытался не дышать, понижать температуру тела, но потом понял, что хореограф преследует абсолютно другие цели и постоянно исподтишка надевает на меня крылья стрекозы, чего я в общем-то обычно не люблю. Но Владимиру удалось найти ко мне подход, крылья были прилажены, лысина надета, усы и борода – свои, образ был достаточно качественно завершен.
Как ты работаешь с материалом? Может быть, читаешь книги, смотришь фильмы, достаешь из себя?
Это зависит от образа. Танцующий Ленин с крыльями стрекозы – как с этим работать?? В случае с Владимиром Ильичом перечитывать его биографию было не нужно, здесь была проведена аллегория с учителем танца; Ленин выступал в роли учителя танца в Советском Союзе, я исходил исключительно из предлагаемых условий хореографа и возможностей своего тела.
Когда речь идет о литературном произведении, я обязательно читаю произведение, когда об историческом лице – если есть фильм, смотрю фильм, так проще совместить визуальную картинку с информацией. Даже в абстрактных балетах, тех же спектаклях Килиана, когда идет подготовка , в моем случае всегда важно понять о чем история, потому что многие артисты до сих пор не знают о чем, например, «Восковые крылья».
Твое отношение к дедушке Ленину?
К своему стыду или к радости я даже не был ни разу в Мавзолее и не хочу, потому что все знают, что он хотел быть похоронен. Все это отношение к нему как к культу – мне не нравится, я считаю, что нужно уметь отпускать.
То есть тебе не близок его эгоцентризм…
Как историческая личность он, конечно же, интересен; как лидер, поведший за собой огромное количество людей, только делать из него мумию или божество не надо. В тот момент, когда в моей копилке появилась эта роль, я сплошь и рядом слышу: «Ну вот, и до Ленина добрались», а я даже рад смелости подхода, тому, что образ был осуществлен, и я не считаю, что танцевать его нельзя, я наоборот своим поведением и танцем выказываю возможность другого угла зрения на эту фигуру.
Чему тебя научила Калифорния? ( полтора месяца в Калифорнии ставился спектакль «Айседора» – прим. ред.)
Она научила меня радоваться жизни и кататься на волнах. На самом деле у нас было не так много свободного времени, как это может казаться и как хотелось бы.
Я никогда не был свидетелем, как из ничего рождается балет, этот момент рождения нового спектакля был удивительным, потому что все время, проведенное в Калифорнии, мы были в тесной компании с хореографами и исполнителями, я имею в виду Володю Дорохина и Наташу Осипову. Я видел, как все происходит и могу сказать, что это честный продукт , созданный именно в Калифорнии силами определенных людей. Я, в свою очередь, был частью процесса, мы помогали друг другу, у нас были замечательные добрые отношения, я нашел новых друзей, примерил на себя роль репетитора. Там ведь были ребята с совершенно другой историей, с разной базой, я давал уроки каждый день, и это тоже колоссальный опыт, научивший меня трудолюбию, пунктуальности. Я очень благодарен Калифорнии, Сергею Даниляну и тебе, Володя, за возможность быть частью этой команды.
Я знаю, что на показе в Москве ты выступал со сломанными ребрами.
Да, у меня было три перелома на двух ребрах.
Как ты решаешь подобные проблемы?
Стиснув зубы, как еще. Я не хотел это афишировать на самом деле, но действительно накануне «Айседоры» я, участвуя в другом спектакле, заигрался и упал с конструкции высотой в два метра. В тот момент, когда я узнал, что ребра сломаны, вся команда уже прилетела из Америки, и нужно было делать прогон и спектакль, так что выбора у меня особо не было. В элементах моего костюма был корсет, возможно, он меня спас, вообще я не думал, что с переломом можно танцевать. Но я не допускал мысли, что может быть отмена спектакля, потому что все мы вместе работаем в одном составе, я и прогон проходил в полную ногу, так, наверное, было проще держать себя; когда ты максимально сконцентрирован, болевые ощущения отходят на второй план.
Вопрос из бара на улице Рубинштейна, наша постоянная рубрика. Вчера я тестил предполагаемый план нашей беседы в баре «Ортодокс», и милая барышня, посмотрев твои фотографии и послушав мои вопросы, спросила: зациклен ли ты на своем теле, Алеша?
Я думаю, да. В здоровом теле – здоровый дух. Порядок в доме – порядок в голове, так и передай барышне на Рубинштейна, +79269264444(смеется).
Что ты умеешь делать, кроме того что танцевать?
Мне сложно сказать, но люди говорят, что у меня огромное количество достоинств. Я думаю, что я способен постичь много чего, хотя конечно я далек от точных наук , я скорее гуманитарий и романтик.
Небольшой блиц:
Продолжи фразу: хороший артист балета …
Это я.
Топ 3 лучших артистов балета современности ?
Полунин, Варнава, Любимов, (хо-хо-хо, ну пусть будет Смекалов).
Три самые красивые балерины?
Я не помню точно.
Кто твой учитель/ментор по жизни?
Сама жизнь – мой ментор.
Сейчас есть возможность сказать спасибо, кому скажешь?
Брату, я ему редко это говорю.
Без чего не можешь жить?
Без счастья.
Самое крутое место на Земле?
Ибица и Панган.
Самое крутое место в театре?
Массажный стол.
Лучший театр на Руси?
Театрик внутри меня.
Зеленский — Бро?
Да!
Трио или дуэт?
Дуэт, но я способный.
Когда дрался последний раз?
Две недели назад.
Почему?
Не стал дожидаться и нанёс удар первым. Нервы ни к черту.
Волочкова – это зашквар или нет?
Меня мама выпорет, если я отвечу.
Ноймайер или Килиан?
Килиан.
Ноймайер или Варнава?
Варнава.
(Если бы Алексей ответил по-другому, мы бы не стали публиковать это интервью)
Спектакль или Гала-концерт?
Конечно, спектакль. Я марафонец, а не спринтер.
На классе прыгаешь до конца?
До конца. Но это не точно.
Интервью Владимир Варнава
Фотоистория Карина Житкова
Стилист Диана Клочко
Костюмы Men’s Look
