В интервью La Personne бельгийский хореограф Йерун Вербрюгген расказывает об экспериментах в хореографии, влюбленности в Москву и, конечно, о постановке «Танцпол», которую фестиваль Dance Open привозит в Петербург и покажет уже 14 декабря.
Интервью: Ольга Угарова
Компания «Балет Москва» в 2018 году пригласила вас, чтобы вы поставили работу в честь юбилейного сезона труппы. В чем суть идеи этого балета?
С самого начала я пытался найти такую форму, чтобы, с одной стороны, поздравить компанию с 30-летием, а с другой – посвятить работу танцу в самом широком смысле. Все в мире могут танцевать: кто-то хорошо, кто-то плохо, но это, можно сказать, основной инстинкт и базовая необходимость. Мне хотелось показать танец с этой стороны, и в поисках метафоры я обратился к американским танцевальным марафонам времен Великой депрессии.
Что в них оказалось самое привлекательное?
Концепция нон-стоп. Во время этих марафонов участники даже погибали от истощения. Было интересно понять, насколько далеко можно зайти в своем стремлении к бесконечному танцу. Где границы? Где точка невозврата? Где передозировка? Наш «Танцпол» – это исследование темной стороны безграничного движения, у которого на самом деле только один финал – смерть. И не столь важно, танцуем ли мы все вместе на сцене, в ночном клубе или на улице – в конце концов мы все одиноки, и нас когда-то не станет. Эта работа посвящена танцу как бескомпромиссной форме жизни, и в этом ее основная поэтическая мысль.
Впервые компания «Балет Москва» решила объединить в одном спектакле танцовщиков классического и современного направления. У всех разная фактура, разная телесность и способ существования на сцене. Как их удалось связать?
У меня был опыт работы с очень разными артистами – и с классиками, и с контемпорари. Я думал, будет легко, но все оказалось совсем не так (смеется). Нужно ведь было сделать один балет на всех, найдя баланс и сумев правильно применить экспрессию танцовщиков: у одних, как правило, «современных» ребят, более выразительное тело, у других, классических танцовщиков, очень драматичная мимика и язык жестов. Все хотелось использовать и правильно переложить в хореографический текст. Было совсем нелегко. Теперь я точно знаю, что ошибался (смеется).
Вы быстро нашли общий язык с труппой?
В первые дни, когда я приехал в Москву, очень чувствовалось, что ребята практически никогда не работали друг с другом. В зале была заметна настороженность, но мы очень быстро слились воедино. Я сразу заметил хороший потенциал у всех без исключения и большое желание создавать новое. Да, ребята были из разных направлений, но все открыты, с очень хорошей физикой и с включением в работу на 200 процентов. Буквально через пару дней мы все друг друга понимали с полуслова.
Что в вас сильнее: классическое начало или стремление к контемпорари-экспериментам?
Меня часто об этом спрашивают. Я не могу сказать, что принадлежу к классическому миру или к контемпорари. Я художник: моя платформа – движение. И, конечно, энергия.
Ваш язык отличается очень сильным визуальным контекстом. Петербург очень хорошо помнит вашу версию балета «Щелкунчик», которую привозил фестиваль Dance Open. Здесь же все построено исключительно вокруг движения.
Да, я визуал. Мне очень нравится в каждой работе создавать новые команды, привлекать новых людей. В балете «Танцпол» мы не стали создавать какую-то фантазийную сценографию, потому что хотелось в первую очередь прославлять разнообразие танца в каждом движении, даже если оно выполняется на каблуках, а не на пуантах – у нас, кстати, есть и то, и другое (улыбается). Вместо эклектичного визуального мира я решил сделать очень насыщенный музыкальный ряд, который создавал композитор специально для этого балета. Мы очень много соединили в музыке, в том числе техно и поп-мотивы.
Работа в Москве оказалось для вас вызовом?
Да, но в результате я совершенно влюбился в Москву и людей, которые там живут и работают. В общей сложности мы работали 6-7 недель. Сначала я приехал зимой, потом – летом. Честно говоря, я не знал, что ожидать от города и страны, и мне было немного не по себе, чему виной, конечно же, информационное поле, которое создается в Европе: оно оказалось совсем не реалистично. Я рад, что все увидел своими глазами, и буду счастлив вернуться.
В сегодняшних обстоятельствах нельзя не спросить: вам как человеку, привыкшему к постоянной работе, путешествиям и перелетам, было тяжело переживать локдаун?
Я был счастлив (смеется)! Наконец-то у меня появилась возможность побыть дома немного дольше, чем обычно. Я общался с друзьями, рисовал, вырастил авокадо! Мне кажется, многие испытывают стресс, потому что боятся сделать паузу и ничего не делать. А это очень полезно: освободить тело, голову, мысли. Нам иногда тяжело принять, что можно вот так взять и перестать ежеминутно контролировать себя и свою жизнь. Но на самом деле здорово, когда можешь просто наслаждаться моментом и смотреть, как один прекрасный день сменяет другой.
14 декабря, Театр «Балтийский дом»
Подробности www.danceopen.com
