Когда вы попали в Михайловский театр?
После московского международного конкурса, в котором я участвовала, Фаруху Рузиматову, возглавлявшему на тот момент балетную труппу театра, показали мои записи, и он меня пригласил. А вот мой приезд совпал с его уходом, но Михаил Григорьевич Мессерер все-таки доверил ответственные партии, среди которых – Хасинта в «Лауренсии». Когда выпускали новую редакцию «Пламени Парижа», я танцевала на премьере спектакля Жанну – это был огромный шанс и прорыв для меня.
Какие партии вам больше подходят?
Наверное, такая чистая классика, как «Лебединое озеро», – не совсем мои спектакли. А, скажем, «Дон-Кихот» и «Пламя Парижа» – больше соответствуют моему эксцентричному характеру. Я человек, который не может усидеть на месте, у меня всегда очень много энергии внутри. Недавно я открыла для себя партию Кармен. В первый раз мы ее репетировали с Габриэлой Трофимовной Комлевой для спектакля в уфимском театре. Она помнит, как танцевала Майя Плисецкая. И подсказала очень много нюансов. Сейчас мне часто предлагают исполнить именно Кармен, но я думаю, что нежные образы Джульетты и Авроры – тоже абсолютно мои.
С приходом Начо Дуато в Михайловский театр в вашем персональном репертуаре появилась и современная хореография.
Я как будто открыла абсолютно новый мир: было одновременно и трудно, и интересно, а еще болело все тело, потому что в его балетах задействованы группы мышц, которые не так активно работают в классике. Когда мы ставили дуэт для балета «Прелюдия», после первой репетиции я просто не могла встать с кровати, но мы добились результата. Кстати, в то время Михаил Григорьевич Мессерер ввел правило: все классы мы делали в пуантах, чтобы не потерять технику. Это мне очень помогло не выйти из формы, потому что у Дуато многое надо было танцевать в мягких туфлях.
Вы три года работали в Мариинском театре. Вам было тяжело перейти в новую труппу?
Очень. В Мариинский театр я даже не мечтала попасть, и, конечно, когда появилась возможность перейти из Михайловского, я сразу согласилась. Мне было непросто: другая сцена, пол, труппа в пять раз больше. Период адаптации оказался сложным и длительным: часто получала травмы — рвала икры на обеих ногах, – и болела. Думаю, что так происходило из-за моего внутреннего напряжения и колоссальной ответственности. Тем не менее, я станцевала много интересных партий: например, Марию в «Бахчисарайском фонтане» и Сильфиду. Одна из самых любимых – Машенька в «Щелкунчике» Михаила Шемякина. Быть внутри этого шедевра – фантастично, потому что попадаешь в глубокую сказку. Однажды меня видел сам Шемякин, а его похвала стала настоящим подарком судьбы. В течение трех лет моими педагогами были Габриэла Трофимовна Комлева, Геннадий Наумович Селюцкий, Татьяна Геннадьевна Терехова, Маргарита Гаральдовна Куллик. Я всем очень благодарна, но вернувшись в родной Михайловский театр, чувствую себя, как дома.
Какие у вас отношения с современным танцем?
Было очень тяжело привыкать к новой форме, но постепенно я научилась расслабляться и танцевать, а не просто исполнять движения. Большой удачей для меня стала работа с Иваном Васильевым как с балетмейстером в номере «Амадей». Хочется вспомнить и постановочные процессы с Олегом Габышевым, Маскимом Петровым и Юрием Смекаловым. Но проект, который действительно научил меня думать и двигаться по-иному, – это совместный спектакль режиссера Романа Габриа и хореографа Николая Арзяева, где танец переплетается с моим любимым драматическим театром. Сейчас все на этапе репетиций — самое дорогое время, время создания чего-то запредельного и непостижимого. Я восхищаюсь людьми, которые способны самоотверженно работать и жить идеей, несмотря на трудные условия.
Вы любите сцену?
Для меня выйти в спектакле – это волшебство. Запах кулис, атмосфера, зрители – завораживает абсолютно все. Здорово, когда зал дает энергию: ее можно подхватить, и тогда получится что-то невероятное, а на следующий день нет ни капли усталости. Конечно, многое зависит и от партнера. Например, с Иваном Васильевым, с которым я знакома с детства, танцевать легко. Харизма и огонь Вани вдохновляют и артистов, и гостей театра.
Вы очень жизнерадостны. У вас бывают минуты опустошения?
Конечно, но с этим можно справиться. Главное – уметь вдохновляться и влюбляться в личностей, живопись, архитектуру, книги. Параллельно с работой я сейчас учусь в Московском институте современного искусства — наши педагоги дают импульс, и даже находится время, чтобы прочитать Умберто Эко, Артура Шопенгауэра, или снова открыть Евгения Замятина, Ивана Тургенева и Сергея Довлатова.
Что вам хотелось бы станцевать?
Я мечтаю поработать в балете «Спартак». Во-первых, мне очень нравится музыка Арама Хачатуряна, а во-вторых, Юрий Григорович буквально открыл для меня дорогу в большой балет. Когда я участвовала в международном конкурсе в Сочи и получила там Гран-при, он возглавлял жюри. Казалось, что вокруг него что-то светилось (смеется). Участвовать в «Спартаке» – в любой версии – было бы большой честью.
Интервью Ольга Угарова
Фото Ира Яковлева
